“Попытки поэта сочинить заявление насчет страшного консультанта не привели ни к чему”. Заявление получалось дурацкое. Внутренний голос нашептывал: “Важное, в самом деле, происшествие - редактора журнала задавило! Да что от этого?..” И еще: “вместо того, чтобы поднимать глупейшую бузу на Патриарших, не умнее ли было бы вежливо расспросить о том, что было далее с Пилатом и этим арестованным Га-Ноцри?” “Дом скорби засыпал”., и Иван успокоился. Вдруг “на балконе возникла таинственная фигура… и погрозила Ивану пальцем. Иван… увидел, что на балконе находится мужчина. И этот мужчина, прижимая палец к губам, прошептал: “Tccl” Театр Варьете был набит битком. Общего радостного волнения перед сеансом черной магии не разделял только финдиректор Григорий Данилович Римский: ведь к непонятному “исчезновению Лиходеева присоединилось… исчезновение администратора Варенухи”, и когда Римский попытался позвонить в соответствующее учреждение, оказалось, что в театре не работают телефоны. Между тем прибыл маг со свитой, и вот перед занавесом появился “полный, веселый как дитя, человек… в помятом фраке и несвежем белье. Это был… конферансье Жорж Бенгальский”.

Наговорив всякой ахинеи, он представил зрителям Воланда. “Выход мага с его длинным помощником и котом, вступившим на сцену на задних лапах, очень понравился публике. - Кресло мне, - …приказал Воланд, и… неизвестно как и откуда на сцене появилось кресло, в которое и сел маг, - скажи мне, любезный Фагот, - осведомился Воланд у клетчатого гаера, носившего, по-видимому, и другое наименование, кроме “Коровьев”, - как, по-твоему, ведь московское народонаселение значительно изменилось?.. - Точно так, мессир, - негромко ответил Фагот-Коровьев. - Ты прав. Горожане сильно изменились, внешне, я говорю, как и сам город… появились эти… трамваи, автомобили…” Конферансье, воспользовавшись паузой, вставил: “- Иностранный артист выражает свое восхищение Москвой, выросшей в техническом отношении, а также москвичами… - Разве я выразил восхищение? - спросил маг у Фагота. - А он попросту соврал! - звучно, на весь театр сообщил клетчатый помощник и, обращаясь к Бенгальскому, прибавил: - Поздравляю вас, Гажданин, соврал! С галерки плеснуло смешком… - Но меня, конечно, не столько интересуют автобусы, телефоны и прочая… сколько гораздо более важный вопрос: изменились ли эти горожане внутренне?” И началось представление: фокусы с картами, которые как по волшебству обернулись деньгами.

А Фагот выстрелил вверх из пистолета, и сверху на публику посыпался денежный дождь, “и зрители стали бумажки ловить… Сперва веселье, а потом изумление охватило весь театр… Кое-кто уже ползал в проходе, шаря под креслами”, последовали неприятные столкновения. Конферансье, стараясь овладеть собой, призвал маэстро Воланда “разоблачить этот опыт”: “- Сейчас, граждане, вы увидите, как эти якобы денежные бумажки исчезнут…” “- Бумажки, гражданe, настоящие!.. Между прочим, этот, - тут Фагот указал на Бенгальского, - мне надоел… Что бы нам такое с ним сделать? - Голову ему оторвать! - сказал кто-то сурово…” “- Это идея!” - отозвался Фагот. - “Бегемот! - закричал он коту, - делай!” И жуткий котяра прыгнул на бедного Жоржа и “в два поворота” сорвал с него голову. Все люди в театре “вскрикнули как один. Кровь фонтанами ударила… вверх… Безглавое тело… село на пол… Кот передал голову Фаготу… - Ради бога, не мучьте его! - вдруг, покрывая гам, прозвучал из ложи женский голос, и маг повернул в сторону этого голоса лицо… - Ну что же, - задумчиво отозвался тот, - они - люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… Ну, легкомысленны… ну, что ж… и милосердие иногда стучится в их сердца… в общем, напоминают прежних… квартирный вопрос только испортил их… - и громко приказал: - Наденьте голову. Кот, прицелившись поаккуратнее, нахлобучил голову на шею, и она точно села на свое место…”

Несчастного конферансье вывели со сцены, “с ним сделалось худо”. Римский, бледный как мел, отправив беднягу в карете “скорой помощи”, бросился обратно за кулисы и увидел, что маг исчез, а Фагот объявил публике так:” - Таперича, когда этого надоедалу сплавили, давайте откроем дамский магазин!” На сцене возник магазин дамского платья и обуви. Всех желающих пригласили бесплатно обновить гардероб. Роскошные заграничные вещи были так соблазнительны, что дамы, одна за другой, ринулись на сцену. Тут же, за ширмами, они переодевались, бросая свое старье, и возвращались в зал преображенными. А когда Фагот объявил, что магазин через минуту закроется, началась давка. Грянул выстрел, и магазин “провалился в воздухе”. Сеанс черной магии закончился совсем уже мерзким скандалом в зале, а “надувала Фагот, равно как и наглый котяра Бегемот… исчезли”.


 






“Итак, неизвестный погрозил Ивану пальцем и прошептал: “Тсс!” “Убедившись в том, что Иван один… таинственный посетитель вошел в комнату… Тут увидел Иван, что пришедший… бритый, темноволосый, с острым носом, встревоженными глазами… человек лет примерно тридцати восьми… одет в больничное”. “- Как же вы сюда попали? - шепотом спросил Иван… - Я стащил связку… ключей и… получил возможность выходить на общий балкон… и иногда навестить соседа. - Раз вы можете выходить на балкон, то вы можете удрать. Или высоко? - заинтересовался Иван. - Нет, - твердо ответил гость, - …мне удирать некуда”. Гость спросил Ивана о его профессии и, услышав “поэт”, очень огорчился: “- Хороши ваши стихи, скажите сами? - Чудовищны - вдруг емело и откровенно произнес Иван. - Не пишите больше! - попросил пришедший умоляюще. - Обещаю и клянусь! - торжественно произнес Иван. Клятву скрепили рукопожатием… - Так из-за чего же вы попали сюда? - Из-за Понтия Пилата… - Как?!

Потрясающее совпадение! Умоляю, умоляю, расскажите!” Почему-то испытывая доверие к неизвестному, Иван рассказал ему все. Гость сочувственно положил руку ему на плечо: “- Несчастный поэт! Но вы сами, голубчик, во всем виноваты! Нельзя было держать себя с ним столь развязно… - Да кто же он, наконец, такой?.. - Ну хорошо, - ответил гость и веско и раздельно сказал: - Вчера на Патриарших прудах вы встретились с сатаной… - Так он… действительно мог быть у Понтия Пилата?.. - …И у Пилата, и… у Канта, а теперь он навестил Москву… Но до чего мне досадно, что встретились с ним вы, а не я!., - А зачем он вам понадобился? Гость долго грустил и дергался, но наконец заговорил: - …Дело в том, что… я написал о Пилате роман. - Вы - писатель? - с интересом спросил поэт… - Я - мастер, - он сделался суров и вынул из кармана халата… черную шапочку с вышитой на ней желтым шелком буквой “М”. Он надел эту шапочку и показался Ивану… - Она своими руками сшила ее мне”. И, уступая просьбам поэта, гость рассказал о себе, “Историк по образованию, он… работал в одном из московских музеев, а кроме того занимался переводами” с английского, французского, немецкого, латинского и греческого. “Жил историк одиноко”, пока однажды не выиграл крупную сумму по облигации.

Он “купил книг… Нанял… две комнаты в подвале маленького домика в садике… Службу в музее бросил и начал сочинять роман о Понтии Пилате. - Ах, это был золотой век, - блестя глазами, шептал рассказчик, - совершенно отдельная квартирка… Пилат летел к концу… и я уже знал, что последними словами романа будут: “…Пятый прокуратор Иудеи, всадник Понтии Пилат”. Ну, натурально, я выходил гулять… Она несла в руках отвратительные, тревожные желтые цветы. Черт их знает, как их зовут… Она повернула с Тверской в переулок и тут обернулась… И меня поразила не столько ее красота, сколько необыкновенное… одиночество в глазах!.. И, вообразите, внезапно заговорила она: - Нравятся ли вам мои цветы?.. Я… подходя к ней, ответил: - Нет Она поглядела на меня удивленно, и я вдруг… понял, что я всю жизнь любил именно эту женщину! Вот так штука… - Вы вообще не любите цветов?.. Я шел с нею рядом, и не чувствовал себя естественным. - Нет. я люблю цветы, только не такие… Я розы люблю. Тут я пожалел о том, что это сказал, потому что она виновато улыбнулась и бросила свои цветы в канаву” Но “затем продела свою руку в мою. и мы пошли рядом. Любовь выскочила перед нами, как из-под земли высказивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Так поражает молния, так поражает финский нож!. Мы разговаривали так. как будто расстались вчера, как будто знали друг друга много лет . И скоро, скоро стала эта женщина моею тайною женой Она приходила ко мне каждый день, а ждать ее я начинал с утра… Никто не знал о нашей связи… Не знал ее муж…”