Несостоятельными признаны попытки обелить футуризм для того, чтобы возвеличить Маяковского. Нужно объяснить, что футуристы, как и другие декаденты, игнорировали содержание художественного произведения, обращая внимание лишь на его форму. Искусство, по их мнению, не должно быть связано с вопросами общественной жизни, оно имеет самодовлеющее значение. Эта мысль была высказана уже в первом футуристическом сборнике в статье Давида Бурлюка: «Вчера мы не имели искусства - сегодня у нас есть искусство. Вчера оно было средством, сегодня оно стало целью. Живопись стала преследовать лишь живописные задачи. Она стала жить для себя» . Ратуя за «свободу» искусства, футуристы видели ее в свободе произведения от содержания, от смысла.

Встречались стихотворения, которые состояли целиком из слов, созданных от одного корня с несвойственными для него приставками и суффиксами («О, засмейтесь усмеяльно! О, рассмешит, надсмеяльных - смех усмейных смехачей! О, иссмейся рассмеяльно…» и т. д.). В неологизмах футуристов суффиксы и приставки не придают (как обычно в языке) словам каких-либо новых смысловых оттенков. Они употребляются лишь для оригинальности. Футуристы прибегали иногда к замене общепринятых слов ничего не значащими звуками («Бобэ-оби пелись губы, вээоми пелись взоры, пиээо пелись брови…» и т. д.). Широко использовались различные каламбуры, бессмысленная игра звуками. Появлялись и «перевертни» - стихи, в которых каждая строчка одинаково читалась с начала и с конца.

Называя свое творчество поэзией будущего, поэзией города с его развитой техникой и быстрыми ритмами, футуристы стремились к тому, чтобы новым темпам жизни соответствовала «телеграфная быстрота» поэтической речи. Ее должно выражать отсутствие знаков препинания, пропуск предлогов, иногда - глаголов.

Борясь против старой эстетики, ложно понимая демократизацию языка, футуристы вводили в поэзию грубые, вульгарные слова. Раздражение вкусов публики, эпатирование (от французского слова ёра!ег - приводить в изумление) футуристы рассматривали как одно из средств борьбы со старой эстетикой. Этим вызвана умышленная деэстетизация, снижение традиционных поэтических образов.

Соответственно подбирались и названия футуристических сборников: «Пощечина общественному вкусу», «Дохлая Луна», «Рыкающий Парнас», «Затычка», «Молоко кобылиц», «Доители изнуренных жаб», «Идите к черту!». С этой же целью сборники печатали не на обычной бумаге, а на обратной стороне дешевых обоев или на оберточной бумаге, обложку делали из мешковины. Много подчеркнуто вызывающего, уродливого было и во внешности и в поведении футуристов во время их выступлений перед публикой.

Для характеристики футуризма учитель может использовать не только материал литературоведческих и методических работ. Интересно также обратиться к произведениям  художественной литературы. Очень выразительные сцены есть в трилогии А. Н. Толстого «Хождение по мукам» (главы II и V романа «Сестры»). Футуристы яростно отрицают искусство, противопоставляя ему грубо утилитарные вещи, вроде американских башмаков и афиш в шестнадцать аршин. Чтобы нанести удар буржуазному обществу, они требуют отменить, как предрассудки, общественные приличия. «Центральная станция по борьбе с бытом» устраивает вечера «великолепные кощунства» в комнате, обезображенной срамными рисунками. Читаются «преувеличенно наглыми голосами стихи про автомобили, ползущие по небесному своду, про «плевки в старого небесного сифилитика» и т. п..

Нападки футуристов на «здравый смысл» буржуазного общества ничем не угрожали последнему. Своим оригинальничаньем футуристы занимали пресыщенную публику, которая в их озорстве и скандалах видела одно из средств развлечения. Характерно, что на издание футуристического журнала «Блюдо богов», пишет А. Толстой, «несколько богатых меценатов, адвокаты и даже сам Сашка Сакельман дали требуемую сумму - три тысячи». Иногда буржуазия готова была поддержать футуризм из страха перед революцией, подготовке которой способствовало реалистическое искусство, связанное с общественной жизнью. Один из посетителей буржуазного салона, изображенного Горьким в романе «Жизнь Клима Самгина», говорил: «…Я утверждаю: искусство должно быть аристократично и отвлеченно…- Мы должны понять, что реализм, позитивизм, рационализм - это маски одного и того же дьявола - материализма. Я приветствую футуризм - это все-таки прыжок в сторону от угнетающей пошлости прошлого. Отравленные ею, наши отцы не поняли символизма…».

После выхода из тюрьмы у Маяковского появилось неодолимое желание: «Хочу делать социалистическое искусство» . Поэтому он решил все свое время посвятить учебе, чтобы суметь противопоставить новое искусство «эстетике старья». Футуристы с их крикливыми декларациями о новом искусстве, искусстве будущего, привлекли внимание молодого поэта. Словесное экспериментаторство и казалось ему той школой мастерства, которая поможет создать новое искусство. Привлекал Маяковского также кажущийся протест футуристов против буржуазного общества.

Стихотворениям этого периода присуща подчеркнутая метафоричность, обилие эксцентрических, иногда затрудненных метафор и сравнений:

    * Прижались лодки в люльках входов к сосцам железных матерей.


 





    * В ушах оглохших пароходов горели серьги якорей
    * а в неба свисшиеся губы воткнули каменные соски

Маяковский стремился создавать оригинальные образы, не только не встречавшиеся у прежних поэтов, но совершенно неожиданные, поражающие своей необычностью. Часто они основаны на футуристических «сдвигах», то есть на изображении предметов не в реальном, а в «смещенном», искаженном виде, как они могут иногда возникнуть в субъективном восприятии поэта: «Фокусник рельсы тянет из пасти трамвая» , «Ветер колючий трубе вырывает дымчатой шерсти клок».

Таким образом, поэтические Приемы ранних Произведений Маяковского близки футуристической поэтике. Однако при всей внешней близости поэзия Маяковского по самой своей сущности отличалась от творчества футуристов. Он и сам сознавал, что его поэтическая техника не самоцель, она должна быть средством создания социалистического искусства.

Уже самые ранние стихотворения Маяковского насыщены глубоким содержанием. Они выражали резкий протест против капиталистического мира, который угнетает, давит человека. О том, как воспринимали современники первые из опубликованных стихотворений Маяковского, можно судить по воспоминаниям Корнея Чуковского:

«…в немногих стихах, которые он публиковал к тому времени, он представлялся мне совершенно иным, чем вся группа его сотоварищей: сквозь эксцентрику футуристических образов мне чудилась подлинная человеческая тоска, несовместимая с шумной бравадой его эстрадных высказываний. Должно быть, я слишком субъективно воспринимал некоторые из его тогдашних стихов, но они казались мне раньше всего выражением боли:

    * Это душа моя
    * клочьями порванной тучи
    * в выжженном небе
    * на ржавом кресте колокольни!..
    * Я одинок, как последний глаз у идущего к слепым человека!
    * Этими стихами в ту пору был окрашен для меня весь Маяковский».