Подробнее мы поговорим о пьесе Маяковского - «Баня». Ее можно сегодня выводить на главное направление перестройки - на борьбу с бюрократизмом. Обратим внимание на фамилию и титул главного персонажа «Бани»: «Товарищ Победоносиков - главный начальник по управлению согласованием, Главначпупс». Название главка нелепо. Нелепое учреждение возглавляет человек с говорящей фамилией. В пьесе находим сочетание драмы, трагедии и фарса, кстати говоря, тот же мисте-риально-буффонадный симбиоз, что и в драматургии М. Булгакова, хотя в литературе 20-х годов они выступают как непримиримые оппоненты. Но ведь крайности часто сходятся… Итак, Победоносиков, надутый от фанаберии чиновник, который между телефонными звонками и перелистыванием казенных бумаг диктует машинистке «одну общую руководящую статью», такую же бессмысленную, как и название учреждения, которым он руководит.

Маяковский определил жанр «Бани» как «драмы в шести действиях с цирком и фейерверком». Цирк и фейерверк, может быть, в угоду Мейерхольду, который ставил и эту пьесу. Драма .построена на конфликте между изобретателем Чудаковым, легким кавалеристом Велосипедкиным, рабочими, сочувствующими и помогающими изобретателю - с одной стороны, Победоносиковым и его помощником Оптимистенко - с другой. И несмотря на то что в ходе действия возникают очень смешные и глупые положения, отрицательные персонажи саморазоблачаются в репликах, поступках, жестах,- по сути пьеса остается драмой. Драматизм ее - в борьбе с бюрократией, которая умеет приспосабливаться, вооружена демагогической риторикой, представляет собой организованную силу.

Определяя «политическую идею» пьесы, Маяковский говорил, что это «борьба с узостью, с делячеством, с бюрократизмом - за героизм, за темп, за социалистические перспективы». «Социалистические перспективы» Маяковский подкрепил в пьесе группой рабочих. Однако Чудаков и его друзья изображены более схематично, чем Победоносиков и Оптимистенко. Энергия, напор  и «героизм», о котором  говорит Маяковский,- все это характерно для действий Чудакова и Велосипедкина, Фоскина с Двойкиным и Тройкиным. Им не хватает каких-то живых, может быть, бытовых черточек, чтобы внести дополнительную эмоциональность в конфликт с Победоносиковым и Оптимистенко. Те же показаны в щедрых сатирических красках, в ореоле победительного (Победоносиков) канцелярско-бюрократического величия. В образе Победоносикова Маяковский сконцентрировал многие уродливые наслоения казенного, аппаратно-управленче-ского свойства, уже в очень заметной степени исказившие к тому времени демократическую систему народовластия и управления сверху донизу.

 




Победоносиков в служебной иерархии немалая величина, в его приемной - «длинный, во всю стену, ряд просителей». У двери - верный страж Оптимистенко, секретарь, который готов - и умеет это делать - запутать в казуистике любого просителя. Он, конечно, не допустит к Победоносикову людей беспокойных, неудобных - это цепной пес, который служит хозяину до тех пор, пока тот в силе, а в случае падения обойдется с ним так же, как с нынешними просителями. «Он гладкий и полированный, как дачный шар,- оказал про него Велосипедкин.- На его зеркальной чистоте только начальство отражается, и то вверх ногами».

Маяковский бьет по бюрократизму наотмашь. Если обозреть всю бюрократиаду, все аспекты его сатиры 20-х годов, то можно сказать, что поэт был на пути к пониманию сути антидемократических аномалий в системе управления и народовластия. В 1927 году он завершил поэму «Хорошо!» бравурным гимном в честь успехов советского десятилетия, а в пьесе «Баня», хотя и мимолетно, в устах демагога Ивана Ивановича звучит отнюдь не нейтральная фраза: «Я показываю наши достижения, как любит говорить Алексей Максимыч». Эта ироническая стрела - в адрес Горького, инициатора издания журнала «Наши достижения». Но тут обращает на себя внимание еще одна фраза, вернее, пословица, повторенная в пьесе не однажды. Тот же Иван Иванович, разглагольствуя о наших достижениях, говорит: «Конечно, кризис нашего роста, маленькие недостатки механизма, лес рубят - щепки летят…»

«Щепки» уже летели. Старая русская пословица, не скрывавшая в себе ничего злодейского, становилась оправданием величайшего беззакония. Нет достаточных оснований утверждать, что Маяковский в полной мере осознавал ее опасность. Наверняка появилась эта пословица в пьесе не случайно: интуиция подсказала ему, что, прикрытая демагогией насчет интересов народных масс, она таит в себе зловещий смысл. Не зря же так настойчиво повторяется записными демагогами типа Ивана Ивановича.

Стало быть, Маяковский в «Бане», вольно или невольно, а скорее все-таки вольно, т. е.- по совести, хотя и без прямого указания на человеческие жертвы, сатирически интерпретировал получавший хождение афоризм, который вскоре послужит одним из объяснений самых чудовищных злодеяний - массовых репрессий.