Бесчеловечный эксплуататорский строй, который приносит людям боль и страдания, вызывает решительный бунтарский протест революционно настроенного поэта. Сатирическое обличение буржуазии в дооктябрьский стихотворениях. В памфлете «Вам!» (первоначальное название «Вам, которые в тылу») Маяковский обличает буржуазную молодежь, ищущую развлечений в то время, когда на фронте проливается кровь. Здесь, как справедливо замечает В. Перцов, «клеймящие, негодующие ноты» появляются вместо «трагических и жалобных интонаций», присущих прежним антивоенным стихотворениям Маяковского («Война объявлена», «Мама и убитый немцами вечер», «Я и Наполеон»). В памфлете «Вам!», продолжает В. Перцов, «резким скачком поднялся Маяковский от трагического пацифизма первых месяцев войны к активному антивоенному протесту».

Отчетливое представление о характере дореволюционной сатиры Маяковского дадут «Гимн судье» и «Гимн ученому». В гротеске обычно преувеличение переходит границы возможного. Гротеск нередко использовали классики русской сатиры Н. В. Гоголь («Нос»), Н. А. Некрасов («Современники»), М. Е. Салтыков-Щедрин («История одного города») и при помощи его наглядно показывали реально существующие отрицательные явления. Сам Маяковский признавал связь гротескных образов своих произведений с сатирой Некрасова. Салтыкова-Щедрина он считал образцом для советских сатириков («Мрачное о юмористах»).

Наиболее острая критика всех устоев общества содержится в поэме «Облако в штанах» (1915), которую по праву считают вершиной дооктябрьского творчества Маяковского. «Долой вашу любовь», «долой ваше искусство», «долой ваш строй», «долой вашу религию» - четыре крика четырех частей», - так определял Маяковский основную направленность поэмы. Маяковский выступает против декадентского буржуазного искусства, оторванного от жизни народа:

    * Пока выкипячивают, рифмами пиликая,
    * из любвей и соловьев какое-то варево,
    * улица корчится безъязыкая
    * и нечем кричать и разговаривать.
    * Далекая от волнующих событий современности поэзия вызывает его возмущение:
    * Как вы смеете называться поэтом
    * и, серенький, чирикать, как перепел!
    * Сегодня
    * надо
    * кастетом
    * кроиться миру в черепе.

Человеческие страдания в несправедливом капиталистическом обществе оправдывает и освящает религия. Решительно протестуя против религии, поэт обращается с суровой угрозой к небожителям:

    * Крыластые прохвосты!
    * Жмитесь в раю!
    * Ерошьте перышки в испуганной тряске!



 




    * Я тебя, пропахшего ладаном,
    * раскрою отсюда до Аляски!

Горького, как вспоминают современники, «поразила в поэме богоборческая струя. Он цитировал стихи из «Облака» и говорил, что такого разговора с богом он никогда не читал, кроме как в книге Иова, и что господу-богу от Маяковского здорово влетело». Поэт предвидит грядущие годы «в терновом венце революции», он не только предсказывает революцию, но и призывает к активному участию в ней. Больше того, называя себя пророком, предтечей революции, он готов отдать свою жизнь для победы будущего:

    * … вам я
    * душу вытащу,
    * растопчу,
    * чтоб большая!
    * и окровавленную дам, как знамя

Революционной направленностью поэмы обусловлены и се изобразительные средства. Закат «красный, как марсельеза», перед грозой - «как будто расходятся белые рабочие, небу объявив озлобленную стачку», ночь «черная, как Азеф»; небо «кривилось суровой гримасой железного Бисмарка» и т. д. Маяковский верит в созидательную мощь народа, признает его решающую историческую роль:

Мы сами творцы в горящем гимне

шуме фабрики и лаборатории.

    * Мы
    * каждый
    * держим в своей пятерне
    * миров приводные ремни!

В поэме утверждаются высокие моральные качества пролетариата. «Каторжане города-лепрозория» - «чище Венецианского лазорья, морями и солнцами омытого сразу!» - «солнце померкло б, увидев наших душ золотые россыпи!». «Маяковский в поэме «Облако в штанах» осознает себя певцом человечества, но человечества не абстрактного, а угнетенного, обездоленного, поднявшегося на революционную борьбу. Отныне и навсегда он будет ощущать себя поэтом «людей… от копоти в оспе», полом рабочего класса, держащего «в своей пятерне миров приводные ремни».