Мцыри. Шестилетний ребёнок попал в монастырь. Он медленно умирал, но по молитвам братии был спасен от смерти. Со временем он привык к своему заточению в монастыре, был окрещён и уже намерен был дать монашеский обет. Его душа не была к этому готова. Он был романтиком по природе. Все прелести мира не давали его сознанию покоя, живя в монастыре, душою он жил за его стеной:
Я знал одной лишь думы власть,
Одну - но пламенную страсть:
Она, как червь, во мне жила,
Изгрызла душу и сожгла.
Она мечты мои звала
От келий душных и молитв
В тот чудный мир тревог и битв,
Где в тучах прячутся скалы,
Где люди вольны, как орлы.
Монах, спасший его в детские годы от тленной смерти, пришёл "с увещеваньем и мольбой", чтобы ещё раз спасти теперь уже его душу от смерти нетленной. Мцыри гордо встретил его и сам стал поучать и задавать вопросы: "Я молод, молод… Знал ли ты разгульной юности мечты?.. Что за нужда? Ты жил, старик! Тебе есть в мире что забыть, ты жил, - я так же мог бы жить!" Нет, не мог бы Мцыри жить, как чернец. Он врал и себе, и монаху, он не понял всего подвига монашеской жизни. Мцыри мечтами своими, своим романтизмом, всей душой своей стремился в мир к родным и близким, к природе. Монах же наоборот все свои годы потратил на то, чтобы уйти из этого мира, подавить в себе всё, что связывает его с этим миром, с его мнимым романтизмом. И всё отдать Богу. Мцыри высокомерно спрашивает монаха:
Ты хочешь знать, что делал я
На воле? Жил - и жизнь моя
Без этих трёх блаженных дней
Была б печальней и мрачней
Бессильной старости твоей.
Он в гордости своей упрекает всю братию монастыря в растерянности и трусости:
И в час ночной, ужасный час,
Когда гроза пугала вас,
Когда, столпясь при алтаре,
Вы ниц лежали на земле,
Я убежал.
Он похваляет себя:
Но страх не сжал души моей:
Я сам, как зверь, был чужд людей,


 





И полз, и прятался, как змей.
Мцыри бежал из монастыря, бежал от Бога, предав братию, он предал Бога. И Господь попустил ему блуждать по грешному миру три дня. Подобно душе умершего, которая три дня прощается с миром и потом идёт на суд Божий, Мцыри три дня блуждает по земле. Господь лишает его разума и превращает его в зверя. Мцыри так же через три дня возвращается к монастырю:
И страшно было мне, понять
Не мог я долго, что опять
Вернулся я к тюрьме моей.
Монастырь для него - это тюрьма, звук колоколов лишает его разума:
…Я умирал. Меня томил
предсмертный бред. Казалось мне,
что я лежу на влажном дне
глубокой речки - и была
кругом таинственная мгла.
Мцыри не страшен Суд Божий, он не знает страха Божия:
Меня могила не страшит:
Там, говорят, страданье спит
В холодной вечной тишине;
Но с жизнью жаль расстаться мне.
Его романтизм - все в этом мире для меня, для моих возвышенных чувств. Его готовность променять и вечную жизнь на несколько минут удовольствия в этом тленном мире, приводит героя к печальному концу вечной смерти:
Но что мне в том? Пускай в раю,
В святом, заоблачном краю
Мой дух найдет себе приют…
Увы! - за несколько минут
Между крутых и темных скал
Я б рай и вечность променял!
Даже предсмертная просьба к монаху несет в себе лишь романтизм. Даже на том свете, в вечной жизни, он мечтает видеть и наслаждаться прелестями мира.