Формирование некрасовской поэтики в 1840-е гг. сопровождалось, как и становление творческого метода многих других писателей этой эпохи, резким отказом от романтизма. После «Тройки» мы не найдем у Некрасова романтического женского образа, выступающего в функции образа народного.

Судьба романтического женского типа в некрасовской поэзии отражает один из значительных процессов ее эволюции: из универсальной системы средств художественного освоения жизни романтическая поэтика постепенно превращается у Некрасова в частный прием с ограниченной сферой применения. Эта эволюционная линия, прослеживаемая на протяжении всего творческого пути поэта, в известной мере была задана уже его лирикой, созданной в 1840-е гг., и стихотворение «Тройка» помимо того что давало представление о последних вспышках некрасовского романтизма, предсказывало также и пути его преобразования в позднейшей поэтической работе Некрасова. Уже здесь замысел поэта не уместился в рамки романтического образа, и этот последний был продолжен, как бы надстроен образом иного литературного родства:

Да не то тебе пало на долю:
За неряху пойдешь мужика.
Завязавши под мышки передник,
Перетянешь уродливо грудь,
Будет бить тебя муж-привередник
И свекровь в три погибели гнуть.
От работы и черной и трудной
Отцветешь, не успевши расцвесть,

 




Погрузишься ты в сон непробудный,
Будешь нянчить, работать и есть…

Этот второй сюжет стихотворения, развертывающий перспективу жизни крестьянской девушки, резко контрастирует с первым, что сразу и отражается на стиле.

Говоря о столкновении романтической и натуралистической поэтики в стихотворении «Тройка», следует, однако, подчеркнуть, что этим мы вовсе не ставим под сомнение цельность и единство созданного в нем народного образа. Складываясь из художественных элементов разной природы, образ некрасовской героини при этом един, и единство это обусловливается характером авторского взгляда на нее, взгляда, уже увидевшего в народе первооснову национального бытия, но пока еще стороннего, не проникнутого органикой народного миросозерцания, в известном смысле меряющего народную жизнь ценностями социально чуждого ей сознания.

Натуралистическую характерность социального плана «Тройки» обнаруживает такой стилистический признак, как прозаизмы. Будучи лексикой с ослабленным, а в отдельных случаях и исключенным эстетическим значением, прозаизмы не определили всего стилистического качества «Тройки», но образовали в ее тексте натуралистический отрезок, отличающийся прежде всего недиффиренцированностью, неопосредованностью, первичностью жизненного материала. Здесь сказалось, конечно, не намерение поэта нарисовать отталкивающие образы народной жизни; скорее слышны отзвуки долго державшихся в литературе понятий, согласно которым народный быт не обладал эстетическим потенциалом. Некрасов боролся с этими представлениями, и уже в «Тройке» ставилась задача их преодоления, однако практически творческое ее решение давалось не вдруг.

Подойдя к огромной и лишь первоначально затронутой предшественниками проблеме поэтического изображения народной жизни во всей ее целостности, Некрасов сразу начал искать возможностей эстетического освещения своего предмета. Поэт располагал эстетическими фондами фольклора, с одной стороны, и романтической литературой - с другой. И пользовался ими. Вместе с тем он не мог не сознавать и невозможности распространения этих методов на весь новый материал; оставалась еще реальная действительность, сквозь которую не пробивался свет готовых традиций и художественное освоение которой возможно было поначалу лишь средствами прямого натуралистического слепка. Стихотворение «Тройка» и отразило драматизм данной творческой ситуации поэта, уже нашедшего свое содержание, но еще не создавшего единого метода художественного воплощения разных его сторон. Эстетическое преображение народной жизни предстало в «Тройке» как соединение нагой «натуры» с той эстетикой, которую можно было почерпнуть из запаса художественных традиций, однако в этом соединении сохранялся заметный стык, проза и поэзия стояли рядом, но друг друга еще не ассимилировали, соседствовали, но не давали синтеза. Весь дальнейший поэтический путь Некрасова стал путем к органическому единству этих найденных в «Тройке» граней образа народного мира. Зрелый Некрасов изображает уже не поэзию и не прозу народной жизни, но поэзию ее прозы, открывая высокое в том, что до него представлялось низким.

Все сказанное менее всего означает, что «Тройка» - не достигнувший своей цели эксперимент начинавшего свой творческий путь поэта. Без «Тройки» было бы невозможно появление некрасовского эпоса. Романтические стороны женского образа «Тройки», обособившись, отошли к дворянским героиням поэта, принцип сочетания идеальных и бытовых характеристик, впервые примененный Некрасовым в «Тройке», лег в основу его будущих женских народных образов, образов крестьянок со «взглядом цариц». Видимой границы между идеальным и бытовым обликом крестьянской женщины здесь уже нет, идеал естественно растет из быта и не противопоставляется ему, но для того, чтобы это поэтическое открытие состоялось, необходима была первоначальная антитеза «Тройки», уместившаяся, однако, в объем одного образа.