В одинадцатом классе мы познакомились с разными направлениями литературы XX столетие. Мне кажется, это было наиболее бурное время для развития искусства. Представляю себя на огромном поле литературы и искусства. Вижу одно, второе, третье столетие. Что-то выглядит выразительнее, а что-то - не очень. На широком поле передо мною возникает будто литературная карта, и на ней - разные эпохи. Там античная литература с ее мифами и героикой, дальше - эпоха средневековья, Возрождение, Данте, Петрарка, Шекспир, Мольер, Вольтер, Гофман, Пушкин, Гоголь, Достоевский… Калейдоскоп имен, знаменитостей, глобальных проблем, которые затрагивали эти выдающиеся художники. У каждой эпохи свои ценности, свои герои. Очередь дошла до XX столетия. За это время человек изменялся, вырастая духовно. И что из этого вышло? К какому максимуму мы пришли? Мне кажется, художники XX столетия возвращают нас к пещерному периоду, когда человек только начинала себя познавать.

Человек жив не по законам ума, логики или определенного чувства - нет, он действует на уровне интуитивного познания, на уровне примитивизма. Во всяком случае, у меня возникает такое впечатление. Возможно, вы со мной не согласитесь… Но, кажется, так и есть. Люди (в высоком значении этого слова) исчезают с планеты Земля.  Или они становятся зомбируются массовой культурой, то ли еще что-то?

Эжен Йонеско заметил это в свое время. Его пьеса «Носороги» в самый раз о том, что люди превращают мир в «бедлам извергов», нет личностей, каждый старается быть похожим на кого-то. Банальность и серость. А может, просто не хотят быть самими собой? Ведь быть одним из толпы проще - как-то говорят, гуртом и отца легче бить. Сначала пьеса «Носороги» приводит в удивление: здесь переплетены реальность и фантастика, и кажется, что это просто сон, фантазийные кружева. Это и не удивительно, так как Эжен Йонеско писал в стиле абсурдности, он был одним из ярчайший представителей «театра абсурда». Драматург Йонеско показывает ситуацию, когда нормальные люди начинают терять своё человеческое лицо под влиянием такого чувства, как «толпа». Речь идет не столько о внешней деформации и трансформации, сколько о том, что человек смог так быстро стать носорогом, так как внутри у нее такой механизм уже сидел.


 



Человек хотел подвергнуться чьему-то влиянию - и пропадает. В то время по городу пробегают носороги. Дикость, беспорядок. Но эта дикость кого-то возбуждает, прибавляет адреналина, и вот постепенно один за другим нормальные люди забывают о собственных правилах жизни и принимают условия жизни тех, кто является более сильным, активным, доминирующим. Носороги не боятся промчаться через кофейню, где сидят и отдыхают люди, поднять тучи пыли - и даже не обратят внимание на то, что кому-то, видите, это не нравится. Носороги живут на правах сильных. Им море по колено. Одним словом, авторитеты. Провинциальный городок жил своей жизнью, но носороги начинают изменять привычки людей. Первыми под влияние носорогов подпадают чиновники: им приказали - они выполняют. Мыслить самостоятельно им по рангу не дано. Постепенно городок изменяется.

Кажется, каждый бежит со своей миской к общему корыту, откуда должны сыпаться какие-то блага. Может, и не блага, но каждый житель города хочет быть таким, как все. Недавно в наш класс зашла с рекламой женщина, которая приглашала нас на театральный спектакль. Полкласса она уже уговорила, а другие еще не согласились. Что меня поразило, так это ее фраза: «Все идут в театр, а ты нет. Как ты можешь отрываться от класса?» Я посмотрел на нее и подумал: «Но-со-ро-ги» Вот почему я должен делать, как все? Может, я уже видел этот спектакль и хочу потратить свои деньги на что-то другое?! В конце концов, это мое личное время, и я имею право решать, как им распорядиться. Вообще, мне кажется, что проблема «оносороживания» - это проблема XX столетие. Тоталитарная система Гитлера, Сталина, советская система загоняли людей до одного общего знаменателя - так легче руководить людьми.

Всех превращали в «носорогов» - предположим, пионеров, комсомольцев, бой-скаутов, членов «гитлерюгенд» - и если ты не был охвачен какой-то группой, значит, ты особенный, тебя нужно расстрелять. Например, в литературе так поступили с Есениным, Маяковским, Пастернаком, Высоцким, Бродским, Булгаковым. Нет, не все они были уничтожены физически из-за того, что были не такими, как все, но моральное давление было сильно. И кто-то, чтобы не стать «носорогом», застрелился, кто-то убегал за границу, кто-то прятался в своей норе.

Серому, неприметному, без особых примет выжить легче. Общество - это такой живой организм, в котором нужно найти свое место, чтобы не быть раздавленным. Я не знаю, что будет делать Беранже, когда останется один и не станет носорогом. Ему не с кем будет общаться, не к кому и в гости пойти. Его никто не поймет, и он не захочет тех носорогов понимать. Человек не сможет так прожить. Что делать? Я не знаю. Какой-то должен быть выход - чтобы и носорогом не стать, и в тот же время жить среди равных себе. Но видно, что на этом многовековом Поле Литературы так много написано, сказано, морлизовано, но даже в XX столетии возникает проблема; как человеку остаться человеком? Ответ будто прост: ОСТАВАТЬСЯ ЧЕЛОВЕКОМ, а не носорогом! Носороги не уступают место в транспорте, а я уступаю; носороги ездят на «крутых тачках», а я буду путешествовать велосипедом; носороги сидят в ночных клубах, а я пойду в спортзал…

Честно скажу; оносорожиться хочется. Это современно. Можно ли жить достойно и не быть носорогом? Не знаю. Но попробовать следует. Серая масса носорогов не оставила после себя следа в истории, а те, кто противостояли носорогам, стали корифеями. Правда, после смерти… Непростые вещи приходится нам изучать…