В действительности будущий юморист — а пока просто Павел Губенко — родился 13 ноября в 1889 г. на хуторе Чечва около села Грунь, что на Полтавщине (теперь Сумская обл.). Отец его служил приказчиком у помещиков фон Рот, мать ухаживала за 17 детьми. Мальчик рос хулиганистым и шкодливым, однако легкий нрав и бурная фантазия заглаживали любые провинности. А еще Павлик слишком рано понял, что в мире есть господа и не господа, и, целуя помещице руку, с удовлетворением потом истаптывал в ее клумбах цветы и все угрожал что-то ей «показать». Одним словом, был «чистым лейбористом».

Отец, видя любовь сына к чтению («Вообще любил я книжки с мягкими обложками. Их и рвать легче, и не так больно они бьют, если мать, бывают, увидит»), пытался дать ему приличное образование. Павлику не было и шести лет, когда его отдали в грунскую сельскую школу, а после ее окончания — в двуклассную в г. Зеньков, откуда он вышел с правом работы почтово-телеграфным чиновником 14-го разряда. Но поскольку мальчику шел на то время лишь тринадцатый год, учеба его не завершилась. Мать повезла Павла в Киев в школу военно-фельдшерскую, где Михаил Кондратьевич Губенко, который был военным, мог учить детей за казенный счет.

В 1919 г. Павел Губенко начал печататься под псевдонимом П. Грунский в эсеровских газетах «Народная воля» и «Трудовое общество». Его фельетоны сразу стали популярными, потому что смехом вытесняли отчаяние. Пройдя все фронты, в начале 1920 г. писатель-начинающий вернулся в Киев, где совсем недолго работал «редактором» в издательстве «Книжный союз». В октябре за «связь с эсерами» его арестовали чекисты. И только через полгода В. Блакитному удалось вырвать Павла из чекистских подвалов и устроить переводчиком в редакцию газеты «Вести ВУЦВК».

«Переводил я, переводил, а затем и думаю себе: «Почему я перевожу, когда могу фельетоны писать! А затем — писателем можно быть. Вон сколько писателей разных есть, а я еще не писатель. Квалификации, — думаю себе, — у меня особенной нет, бухгалтерию не знаю, что я, — думаю себе, — буду работать?» Сделался я Остапом Вишнею и начал писать. И пишу себе…».

В 1922 г. стал годом могучего и стремительного всплеска Вишни в украинской юмористики. До конца двадцатых он был уже автором 23 книг фельетонов, юморесок, очерков, что за четыре года переиздавались 42 раза, а сборник антирелигиозных фельетонов «Дела небесные» выдержал аж шесть переизданий. В 1928 г. вышло первое 4-томное издания «Улыбок», которое состоит из «улыбок» и «репяшков», — как автор называл свои коротенькие смешные рассказы. Юмористический язык Вишни —народно сочный, колоритный, живой, остроумный, богатый по своей простоте, потому что близкий к привычному сельскому и городскому говору. Но в то же время в нем сохранены и каноны классической литературы: комизм и игра слов, шутки, афоризмы, присказки, намеки, каламбуры. Чтобы читать и до конца понимать его произведения, люди изучали украинский язык.

Мудрый и добродушный скептицизм Вишни породил его нерушимое взаимопонимание с миллионами читателей. Он умел подчеркнуть анекдотические контрасты, которыми кишела страна того времени. Мастер пародии и шаржа с удовлетворением маскировался под «простачка», от него веяло тем сказочным дурачком, перед которым подходят и мудрецы, и короли. В своей памятке «О чем я, несчастливый, вынужден думать и писать» Вишня перечислял своих «друзей»: бюрократов, подхалимов, спекулянтов, откровенных мерзавцев, браконьеров, хамов, алиментщиков, интриганов и «других сукиных сыновей и проходимцев». В произведениях он атаковал слабости своих земляков, был беспощаден и мог убить смехом. И часто следом за своим любимым писателем М. Гоголем, которого переводил с особенным вдохновением, повторял: «Врага нужно бить. Насмешки боится даже тот, кто уже ничего не боится в мире». Вишня считал, что имеет полное право шутить над «чухраинцами», потому что любит их, а «любить, между прочим, это очень тяжелая работа».

Близкий друг писателя М. Хвылевой писал: «Улыбки» Остапа Вишни я полюбил. Полюбил их за то, что они ароматные, за то, что они нежные, за то, что они жестокие, за то, что они смешные и в то же время глубоко трагические».

С кем бы ни встречался Павел Михайлович, где бы ни бывал — он везде находил материал для своих юморесок. Так появились «Улыбки» сельские, киевские, крымские, охотничьи, театральные. А в начале 1920-х гг. его холостяцкий дом облучила настоящая улыбка — Варвара Алексеевна Маслюченко. Рьяный охотник, рыбак и театрал, в первый раз увидел будущую жену в роли Жанны д’Арк в пьесе Б. Шоу «Праздники Анна». Он был счастливым мужем, заботливым отцом названной дочери Марийки, — и юморил еще ярче.



 





Но не все было так весело. Вместе с «кулаками» Сталин объявил войну и украинской интеллигенции. И в этом уже Павел Михайлович не увидел ничего смешного, потому и прекратил писать. И сам Вишня попал под твердый прессинг «друзей-писателей» Полторацкого и Доброярского. Они обвиняли его в национализме и «в пестовании кулацкого языка в противовес языку украинского колхозника и пролетария», говорили, что он — «фигура реакционная, тормоз в поезде культурной революции… контрреволюционер… бездарь, шпион, для которого литература — это маскировка основного занятия — шпионажа и вредительства», и с уверенностью заявляли, что «недалекое будущее принесет забвение Вишне и «вишнярству»».

26 декабря в 1933 г. был арестован и самый известный украинский писатель того времени юморист Остап Вишня. Самого тихого и самого хорошего из людей обвинили в терроризме — попытке вколотить секретаря ЦК КП(б) В П. Постишева. Павел Михайлович писал: «Отрицал я все… до применения ко мне физических мер влияния. В результате психического и физического влияния мне пришлось принять на себя клевету…». Но даже на вопрос следователя Бордона: «В каком помещении вы хотели убить Постишева?» — со свойственным ему юмором ответил, что любит убивать вождей на свежем воздухе.

Судебная «тройка» 23 февраля в 1934 г. за террористическую и контрреволюционную деятельность присудила писателю высшую меру наказания — расстрел. Коллегия ОГПУ заменила расстрел на 10 лет заключения в исправительно-трудовых лагерях. Отбывал наказание О. Вишня в Ухте Запятой АРСР. Верная жена Варвара Маслюченко разделила судьбу писателя. Ее называли последней «декабристкой», но сталинский режим не дал ей стать заключенным по собственному желанию. «В мае 1934-го маму вызывали в ГПУ, — вспоминала дочь Мария Михайловна Евтушенко, — отобрали паспорт и выслали из Украины», порекомендовав проживать там, где еще не прошла паспортизация. Варвара Алексеевна пошла за мужем в ссылку в поселок Кедровый Шор. Однако лишь три недели семье было разрешено быть вместе за колючей проволокой. Павла Михайловича перевели на руднике Ухтпечтаба в Еджит-кирте.

Начальник лагеря Морозов относился к писателю с состраданием, позволил ему работать в газете «Северный горняк» и писать книгу очерков о людях Ухтпечтаба. Но, невзирая на некоторые послабления в режиме, Вишня чувствовал, что «загнанный ползать летать не сможет. Да еще не с связанными, а с вырванными крыльями». А с 1937 г. ему отказывают даже в праве получать письма от родных.

Год спустя Павла Михайловича неожиданно подняли на этап и повели в Чибью на «доследование», а фактически — на расстрел. Пеший этап длиной в 800 км в снег, во вьюгу, в морозы… Но спасло его именно ненастье: он заболел воспалением легких, и конвоиры оставили арестанта с температурой сорок умирать в одном из изоляторов на этапе. А пока Вишня поборол смертельную болезнь и его дотянули в Чибью, Берия, который пришел на смену Ежову, уже успел расстрелять всех осужденных, включая начальство лагеря.

Освобожден был Павел Михайлович загадочно. В декабре в 1943 г. его вдруг переодели во все новое и отправили в Москву. Там, в «Бутырке» (в письмах писатель говорит о «клинике лечебного питания»), он прошел «медико-кулинарный курс» и был освобожден. На 23 дня раньше срока.

Многие сомневались, что «недомученный Вишня» после десятилетнего молчания опять воскреснет как юморист. Но уже 26 февраля 1944 г. «выстрелила «Прямой наводкой» его «Зенитка»». Писатель доказал, что юмор и смех остались для него синонимом свободы — по крайней мере, внутренней свободы человека.

И невзирая на нападки, которые усиливались с годами, О. Вишня писал и печатал новые сборники политических фельетонов, памфлетов и юмористических миниатюр: «Самостоятельная дырка» (в 1945 г.), «Зенитка» (1947 г.), «Весна-красна» (1949 г.), «Мудрость колхозная» (в 1952 г.), «А народ воевать не хочет» (1953 г.), «Большие растите» (1955 г.), «Несчастная любовь» (1956 г.) и др. Он также активно работал над переводами произведений русской и мировой классики — А. Чехова, О. Сухово-Кобылина, М. Твена, О’Генри, Б. Нушича, Я. Гашека, Я. Неруди и своего любимого М. Гоголя.