А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я
"Поющие поэты" нашей эпохи - сочинение





Записные книжки Андрея Платонова среди множества оригинальных, даже парадоксальных мыслей о художественной культуре содержат и такую: "Искусство должно умереть, - в том смысле, что его должно заменить нечто обыкновенное, человеческое; человек может хорошо петь и без голоса, если в нем есть особый, сущий энтузиазм жизни". К предмету нашего разговора фраза эта имеет самое непосредственное отношение. Хотя бы потому, что понятие "особый, сущий энтузиазм жизни" вполне может стать одним из определяющих критериев в оценке того, что происходит в последние десятилетия в одном из самых массовых синтетических жанров искусства - песенном.

В самом общем виде этот процесс может быть охарактеризован как сложное сосуществование народной песни, официальной эстрады и жанров, в истоках противостоявших эстраде. Не вдаваясь пока в суть этого сложного явления, отметим очевидное: с точки зрения развития современной поэзии интересны именно направления, связанные с андеграундом, в первую очередь авторская (бардовская) песня и рок-поэзия. Предваряя краткий обзор, заметим также, что сколь бы ни были непохожи первые шаги этих двух жанров русской музыкально-поэтической лирики, сейчас, на рубеже веков, степень их взаимной интеграции делает почти невозможным "изолированный" разговор.

Ваганты (лат. vagants - бродячие) (голиарды) - в ср.-век. Зап. Европе бродячие студенты, предст. низш. духовенства, школяры. XII-XIII вв. - расцвет вольнодумной, антиаскетич., антицерк. лит-ры В., в осн. песенной.
Менестрель (фр. menestret) - в XII-XIII вв. проф. певец и музыкант во Франции и Англии.
Скоморохи - странствующие актеры в Др. Руси, выступавшие как певцы, острословы, музыканты, исполнители сценок, дрессировщики, акробаты.
(Из Советского энциклопедического словаря)

... А ведь есть еще трубадуры, миннезингеры, шансонье... Совершенно очевидно, что мы прикоснемся лишь к одной из самых молодых ветвей древа древнего и неохватного.

Первыми "поющими поэтами" советской эпохи стали Михаил Анчаров и Булат Окуджава, начавшие в 1940-е, а в 1950-е имевшие уже не только замечательные песни ("Кап-кап" - Анчаров, "Надежда, я вернусь тогда" и "До свидания, мальчики" - Окуджава), но и замечательных единомышленников-последователей (в основном из студенческой среды), глотнувших свежего воздуха свободы в начале "оттепели". Н. Матвеева, Ю. Визбор, А. Якушева, Ю. Ким, Е. Клячкин, А. Городницкий, Ю. Кукин - это "первая волна" авторской песни. Впрочем, тогда ее называли еще не авторской, а студенческой или туристской, ориентируясь на преимущественную сферу бытования и тематику. Конец 1950-х годов был этапом "экстенсивного" развития жанра: от "камерного" исполнения, "когда поэт пишет музыку и в узком кругу поет свои стихи под гитару, выражая серьезные настроения" (Б. Окуджава), до многолюдных (чаще, правда, неофициальных) концертов.

1960-е годы характеризуются не только тем, что жанр стал поистине массовым (клубы самодеятельной песни по всей стране насчитывали 2 млн. человек, проводились грандиозные фестивали под Самарой со стотысячной аудиторией слушателей), но и тем, что с приходом таких ярких творческих индивидуальностей, как В. Высоцкий и А. Галич, независимость и оппозиционность этого движения по отношению к официальному искусству стала особенно явной, а поэтика значительно обогатилась. Вообще 1960-е годы, видимо, можно считать временем окончательного утверждения бардовской песни как самостоятельного течения в отечественном искусстве. Как у всякого исторического явления бывает свое "ядро", период, определяющий судьбу этого явления, так и у авторской песни был такой решающий период - 1960-е годы. Именно на его материале и следует начинать разговор о ее глубинных импульсах и закономерностях.

Авторская песня до сих пор остается предметом непрекращающихся споров. Ее противники заявляют о самоценности поэтического слова и ненужности музыкальных "подпорок" к нему, защитники в ответ предлагают им попробовать добиться такой же гармонии слова и мелодии, как у бардов; противники углубляются в поэтику и обличают упрощенный синтаксис и ослабленную метафоричность авторской песни, защитники углубляются в историю и напоминают об изначальном синкретизме лирики. Заметим, что последняя претензия к бардам становится все менее актуальной: достаточно привести в пример весьма метафоричную и в этом смысле характерную для 1990-х годов поэтику М. Щербакова.

Какое бы место мы ни занимали в этих спорах, здесь самое время вспомнить мысли Платонова о новом искусстве-"неискусстве". И вдуматься в слова современного поэта: "... Лучшие из бардов и не песни-то вовсе писали. И не стихи. И не музыку. Они себя писали. Писали так и теми средствами, какими им было удобней, сподручней.  Нужно говорить о бардах как о явлении абсолютно самостоятельном, внелитературном. Это один из жанров души" (Е. Вершин). Оставив в стороне нефилологичность рассуждения, отметим, что искренность, непосредственность, отсутствие актерского начала и есть, действительно, главный, исходный принцип авторской песни и способ ее существования.

Вполне логичен вопрос: а как же "ролевые" песни - даже целые циклы! - Галича, Высоцкого и других? Действительно, Высоцкий пел от лица шофера, спортсмена, психически больного; утонченный интеллигент Галич перевоплощался в недалекого Клима Петровича Коломийцева - профсоюзного активиста... Но, как ни странно на первый взгляд, это даже и не "исключения из правила", а просто иной уровень той же закономерности. Отсутствие актерства на этом уровне есть отсутствие отчужденности. "Я" автора здесь расширяется и приобщается к другому "я", вбирая его и делая частью себя. От внимательного слушателя-читателя не ускользнет тот факт, что и Галич, и Высоцкий понимают своих незадачливых героев, сострадают им, ощущая общность, по большому счету родство с ними в несвободном и абсурдном мире. Впрочем, анализируемое свойство - общее для всего истинного искусства, просто в авторской песне такое "вбирание другой жизни" в силу законов жанра более резко, более непосредственно ощущается воспринимающим.

В бардовской песне принципиально иное, нежели в эстрадной, значение имеют авторская интонация, манера исполнения - вообще все проявления индивидуального начала. "Я", привнесенное Окуджавой и другими бардами в современную песню впервые, как писал А. Городницкий, "после долгих лет маршевых и лирических песен казарменного "социализма"... Так началась революционная эпоха авторской песни, в которой обрела свой голос интеллигенция". Оттого-то столь важны, столь ревностно лелеются любителями жанра и кажутся принципиально - "этически" - не воспроизводимыми кем-то другим "мелочи" авторской манеры. И неожиданная порой "разговорность" Визбора - даже в самые лиричные моменты, и "яростная" фонетика Высоцкого ("Свежий ветер избранных пьяниллл..."), и, если заглянуть в сегодня, особая мягкость Олега Митяева - не только в тембре голоса, но и в каком-то "растворяющем" отставании словесной фразы от музыкальной...

Конечно, все это не ощущалось бы так ярко, не будь объединяющего, цементирующего свойства авторской песни, - того, что А.Якушева определила как "результат работы личности над собой". Разумеется, формула эта не выделяет наш жанр из искусства вообще, а лишь заостряет все то же отличие от песни официальной, официозной, которую по аналогии можно было бы определить как результат работы по созданию мира обезличенных, суррогатных чувств ("Вода, вода... Кругом - вода..." - известная песенная строчка из 1960-х метафорически выражает эту тенденцию).

Официальная критика поспешила тогда снисходительно назвать новую песню "самодеятельной", отказав ей тем самым в профессионализме. На самом же деле любое вновь открывшееся пространство в искусстве осваивается, "окультуривается" и профессионалами, и дилетантами совместно. Много дилетантов, замкнувшихся в "походной" тематике и достаточно примитивной поэтике, дало и движение КСП. Но "территория осваивалась", и лучшие из бардов, талантливо утверждая самоценность человеческой личности и делая это, как правило, максимально демократичными средствами, стали истинными профессионалами. А некоторые из них - Б. Окуджава, Н. Матвеева, А.Галич - были замечательными художниками слова и до вхождения в пространство нового для себя жанра...

Ведущая стихия авторской песни 1960-х, безусловно, не музыкальная, а словесная. Раскрепощение, которое испытывало практически все искусство в годы "оттепели", коснулось в первую очередь художественного слова и происходило в двух направлениях: к слову, несущему правду, и к слову, богатому звуком, образом и смыслом. То, что направления эти не были противоположны друг другу, мы увидим, обратившись к творчеству одного из наиболее значительных бардов того периода.

В тематике авторской песни в 1960-е годы явно обозначились по крайней мере три акцента: лирически-интимный, походно-романтический и социально-критический. В отличие от большинства авторов-исполнителей, Александр Галич, о котором пойдет речь, был склонен именно к последней из перечисленных тенденций.

В начале 1960-х Галич поразил всех, кто его знал. Сорокалетний драматург, сценарист и поэт-песенник, чьи произведения подробно перечислялись в "Краткой литературной энциклопедии" (да и как было пройти мимо, скажем, "Вас вызывает Таймыр" или "Верных друзей"!), вдруг с головой ушел в песню. Но вовсе не в ту, что сочинял раньше:

Все, что с детства любим и храним,
Никогда врагу не отдадим!


 
Лучше сложим головы в бою, Защищая Родину свою!.. Нет, слово Галича теперь стало совсем другим... Можно, видимо, сказать, что в его судьбе был не один, а два "удара током": первый, "метафорический", вдохнул в него на рубеже 1960-х новую жизнь; второй, физический, в 1977-м его из жизни увел. Как же несоизмеримы вышеприведенные строки, написанные до, с появившимися после и, кажется, содержащими ответ и вызов "тому" себе: Но оставь, художник, вымысел, Нас в герои не крои, Нам не знамя жребий вывесил, Носовой платок в крови... Редчайший случай в нашей словесности: благополучный литератор с именем и регалиями перевоплощается в "свободного художника", поэта андеграунда. И вот художественный результат: на месте дежурного ура-патриотизма - оплаченная мучительными раздумьями трагическая ирония, беспросветно банальные рифмы меняются на счастливо найденные свежие ассонансы и обновленные точные созвучия, стандартный "суповой набор" лозунгов - на богатейшую ассоциациями пару противопоставлений "знамя" - "носовой платок в крови"... Освобождаясь под пером Галича из идейно-эстетической клетки, песенное слово давало голос тем персонажам русской жизни, которые до сих пор были его лишены. Сама по себе "сниженная" песенная стилистика не была абсолютной новостью в аудитории слушателей Галича, однако именно в его песнях (как и в песнях В. Высоцкого) был впервые передан средствами музыкальной лирики абсурд советской жизни. Вот, например, сквозной герой известной песенной трилогии Клим Петрович Коломийцев - честный работник "колючепрово-лочного цеха" и профсоюзный активист ("в зачтениях - мастак", как он сам себя характеризует). Клим Петрович получает листок со "своей" речью и едет выступать в ДК, где уже "идет заутреня | В защиту мира". Но "сучий сын, пижон-порученец, | Перепутал в суматохе бумажки", - и вот с трибуны "неспешно" и "сурово" звучит "речь": Израильская, - говорю, - военщина Известна всему свету! Как мать, - говорю, - и как женщина Требую их к ответу! Который год я вдовая - Все счастье - мимо, Но я стоять готовая За дело мира! Как мать вам заявляю и как женщина!.. Абсурдность ситуации, между тем, не в самом по себе факте перепутанных бумажек. Это - лишь первая ступень. Апофеоз абсурда наступает после того, как Клим ("вдова") на мгновение растерялся: "Продолжать или кончить"? В зале вроде ни смешочков, ни вою... Первый тоже, вижу, рожи не корчит, А кивает мне своей головою! Ну, и дал я тут галопом по фразам (Слава Богу, завсегда все и то же), А как кончил - Все захлопали разом, Первый тоже - лично - сдвинул ладоши. Документальна ли эта анекдотическая ситуация - слушателя не интересовало, хотя его не могла не подкупать способность Галича перевоплощаться, естественность интонации, фонетическая точность ("У жене моей спросите, у Даши, | У сестре ее спросите, у Клавки") и т. п. Слушатель чувствовал, как за первым, комическим слоем неумолимо проступает второй - жестко сатирический. Личность в общественном сознании настолько обесценилась, что индивидуальные ее границы неразличимы - не помогает даже половой признак! А главное - совершенно естественно, как ни в чем не бывало, звучит и воспринимается противопоставление "счастье - мимо" и "дело мира", и первое безусловно "компенсируется" вторым.





Ну а если Вы все-таки не нашли своё сочинение, воспользуйтесь поиском
В нашей базе свыше 20 тысяч сочинений

Сохранить сочинение:

Сочинение по вашей теме "Поющие поэты" нашей эпохи. Поищите еще с сайта похожие.

Сочинения > Платонов > "Поющие поэты" нашей эпохи
Андрей Платонов

 Андрей  Платонов


Сочинение на тему "Поющие поэты" нашей эпохи, Платонов