Чувствуется, что самый процесс высказывания, выражения жизни в слове — первейшая внутренняя проблема для этой прозы. В том, как складывает Платонов фразу, прежде всего очевидно его своеобразие. Читателя притягивает оригинальная речевая физиономия платоновской прозы с ее неожиданными движениями — лицо не только необщее, но даже как будто неправильное, сдвинутое трудным усилием и очень негладкое выражение. Запоминаются странные обороты Платонова, философически неуклюжие фразы, которые пересказать невозможно, а можно только повторить, как заметил автор статьи о Платонове об одной такой характерной фразе (из рассказа «Третий сын»), которая вспоминается как пример платоновского своеобразия. Если бы мать могла, она бы жила всегда, чтобы ее сыновья не тратили своего сердца, оплакивая ее. «Но мать не вытерпела жить долго».


 





«Не вытерпела» — здесь неожиданное и сильное слово. Оно выговаривается — мы это слышим — с каким-то мучением, передающим экспрессию самого содержания, самого терпения жить. В нашей литературе были такие строки: «...Блажен, кто вовремя созрел, // Кто постепенно жизни холод // С летами вытерпеть умел». В этом классическом совершенном выражении все слова на своем естественном месте в ясном соотношении образуют и вправду с летами переживаемую человеком истину. Вытерпеть жизни холод — холодно, но естественно, стороны этого опыта — слова у Пушкина — находятся в равновесии, и «вытерпеть» в этом контексте появляется как единственно возможное точное слово. Мы не сопоставляем пушкинские стихи с платоновской прозой, но эти пушкинские стихи вспоминаются сами собой, когда подумаешь над этой фразой Платонова. «Жить долго» Платонова — гораздо более просто, обыденно, чем обобщенный пушкинский «жизни холод». Но именно потому психологический глагол «вытерпеть», расширенно распространенный на целую жизнь, легко сочетается с уже обобщенным пушкинским образом и сочетается трудно с конкретной и приземленной фразеологией платоновских персонажей, не имеющих в своем словаре таких обобщений, как «жизненный холод». Тем не менее фраза Платонова выражает широкое обобщение жизни именно этих массовых, «низовых» людей. Обобщение и достигается этим трудным соединением обобщающего, умозрительного и простого, конкретного — настолько же трудным, негладким, насколько в пушкинском языке такое соединение гармонично, легко. Трудное выражение и есть внутренняя характеристика платоновского языка и всего его художественного мира. Усилие выражения мы чувствуем в складе платоновской фразы. Это «юродивая» фраза. «Но мать не вытерпела жить долго». Центральное слово сгибается под особенным ударением, на него легла как будто чрезмерная смысловая нагрузка, само содержание этого слова усилено в таком выражении, психологическое слово возводится в степень «идейного», характерно платоновского филосот фического слова-понятия, заключающего в себе «идею жизни», которая у Платонова всегда определяет самую рассказываемую им жизнь («платонизм» Андрея Платонова).


Платонов — поэт серьезной и терпеливой жизни; «массы людей, стушеванные фантасмагорическим обманчивым покровом истории, то таинственное, безмолвное большинство человечества, которое терпеливо и серьезно исполняет свое существование» (из статьи «Пушкин и Горький») — герой его рассказов и повестей. Этот мир и его «идея» высказываются в чудном платоновском слоге.