Отец Вареньки - красивый, статный, высокий, свежий, с белыми-усами, белыми бакенбардами, с блестящими глазами, радостной улыбкой, с широкой грудью, сильными плечами и длинными стройными ногами., Иван Васильевич - доволен, счастлив, блажен, добр, смотрит на танцующих с восторженным умилением, нежным  чувством.  Чем объяснить, что в сцене бала все окружающее герой рассказа воспринимает «с” восторженным умилением»?. Очевидно, тем, что он влюблен, захвачен праздничной атмосферой званого вечера, близостью любимой девушки, ощущением собственной молодости и красоты. В другой части рассказа, после бала, краски резко темнеют, хотя студент вначале еще радостен и счастлив: в весеннем мокром тумане движутся пешеходы, ломовые с дровами на санях, лошади под глянцевитыми дугами с мокрыми головами; покрытые рогожами извозчики шлепают огромными сапогами по талому снегу.

Кузнец в засаленном полушубке и фартуке несет какую-то ношу; в конце поля виднеется что-то большое, черное, - оказывается, это черные люди, солдаты в мундирах; раздается неприятная, визгливая мелодия, и перед пораженным наблюдателем  развертывается страшная картина наказания.

Полковник все тот же - с румяным лицом и белыми усами и бакенбардами. Но теперь, в сопоставлении с окровавленной, истерзанной жертвой экзекуции, его красота и военная выправка выглядят почти кощунственно. Контраст усиливается, когда рассказчик видит, как высокий, статный полковник сильной рукой в замшевой перчатке бьет по лицу малорослого, слабосильного солдата.

Иван Васильевич испытывает почти физическую, доходящую до тошноты тоску. Зловещую размеренность, бездушие, длительность и ужас совершающегося он передает повторением одних и тех же слов: «… все так же падали с двух сторон удары на спотыкающегося, корчившегося человека, и все так же били барабаны и свистела флейта, и все так же твердым шагом двигалась высокая, статная фигура полковника рядом с наказываемым». Светлые, радостные краски бала, беззаботное веселье молодых людей, не подозревающих о существовании другого, страшного мира, резко оттеняют мрачную картину, нарисованную во второй части рассказа. Контрастное изображение героев, их психологического состояния, обстановки, в которой они действуют, позволяет писателю выявить существо их характеров и в то же время обнажить социальные противоречия царской России.

Разбор двух частей рассказа переходит в беседу о главных героях (полковнике и Иване Васильевиче), об идейном смысле произведения. Учащимся предлагается вторая часть 3-го вопроса: почему полковник, как будто любящий, внимательный отец, оказался жестоким по отношению к солдатам? Был ли он двуличным человеком, лицемером?

Русские литературоведы, следуя ленинской методологии, важную особенность творчества Толстого справедливо видят в «срывании всех и всяческих масок».

 




Но как проявляется сила критицизма писателя в рассказе «После бала»?

Многие методисты основу конфликта этого рассказа усматривают в   изображении   двоедушия   полковника, в   раскрытии противоречия между тем, чем он, полковник, кажется, и тем, чем ОН является на самом деле. По их мнению, полковник на балу нарисован в маске, а после бала - в истинном свете, без маски. Думаем, что замысел писателя сложнее.

В сцене бала полковник не только кажется красивым, милым и добрым - он на самом деле красив, мил и добр (конечно, по отношению к людям определенного круга). Он внимательный, заботливый отец, и предположение Ивана Васильевича, что полковник носит домодельные, а не модные сапоги, чтобы одевать и вывозить любимую дочь, не лишено оснований. И Варенька платит отцу любовью и даже гордится им (она «с гордостью и радостью и за себя и за него взглядывает на любующихся зрителей»).

Однако, «воинский начальник типа старого служаки», полковник убежден, что «надо все по закону»: и перед танцем натянуть замшевую перчатку на правую руку и, если придет случай, ударить этой рукой в замшевой перчатке провинившегося солдата. Полковник искренен и на балу, когда, радостно улыбаясь, танцует с дочерью или подводит ее к влюбленному в нее молодому человеку, и после бала, когда, не рассуждая, как ревностный николаевский служака, по хорошо продуманному распорядку прогоняет сквозь строй беглого солдата .

Может быть, где-то-в глубине души у него при исполнении долга, как он его понимает, и шевелится какое-то человеческое .чувство (недаром он, вероятно стыдясь, делает вид, что не узнал Ивана Васильевича, и поспешно отворачивается). Но это не умаляет его вины, лишь несколько иначе, чем принято, объясняет мотивы его поступков. Он, несомненно, верит в необходимость жестокой расправы с тем, кто преступил закон. И стоит малорослому солдату недостаточно сильно опустить палку на спину наказываемого, как полковник бьет «виновника» по лицу.

Не исключено, что именно эта искренность полковника в разных жизненных ситуациях больше всего ставит в тупик Ивана Васильевича. Понять, что офицер носил маску доброго человека, а оказался подлецом и злодеем, не составило бы большого труда. Но как понять того, кто искренне добр в одной обстановке и искрение зол - в другой? «Очевидно, он что-то знает такое, чего я не знаю,- размышлял Иван Васильевич.- Если бы я знал то, что он знает, я бы понимал и то, что я видел, и это не мучило бы   меня».

 «Дойти до корня» Ивану Васильевичу не удалось. До самой старости он не смог постигнуть механику нелепо устроенного общества и сохранил веру в то, что все зависит от случая. Но втайне он догадывался, что дело не в одном офицере, а в каких-то более основательных социальных причинах. Л. Толстой не только показывает причудливое сочетание добрых и злых порывов в душе полковника, не только осуждает его жестокость, но и разоблачает объективные социальные условия, искажающие натуру человека, прививающие ему ложные понятия о долге; он срывает праздничные покровы с действительности николаевской России, приводя читателя к мысли, что веселье, благополучие и праздная жизнь одних зиждется на бесправии, угнетении, попрании человеческого достоинства других и что деятельность таких нерассуждающих и даже ревностных исполнителей правил и установлений, как полковник, служит сохранению и утверждению несправедливого общественного устройства. И одновременно художник заставляет читателя задуматься над проблемой ответственности человека за окружающее (6-й вопрос хрестоматии). Именно этим сознанием ответственности за жизнь общества отличается Иван Васильевич.