В связи с чувством потрясенной справедливости раскрывается смысл важного мотива, проходящего через весь текст романа, без анализа которого нельзя оценить ни мышления, ни поведения его главного героя. Раскольников делит людей на подлецов и не подлецов, а практику их - на подлую и не подлую. В общепринятом смысле слова подлец Лужин. Разумихин и называет его дважды подлецом. Подлы циничные анекдоты Свидригаилова, подл свидригаиловский расчет меры в разврате, чтобы преждевременно не истаскаться. Подлы жильцы, протискивавшиеся в дверь, в ермолках, с папиросками, трубками, с картами в руках, чтобы позабавиться голодными скандалами в семье Мармеладовых.

Любопытно отметить, что Свидригайлов отклоняет возможность словоупотребления, при котором термин «подлость» приобрел бы иной, не житейский смысл. Раскольников убийца, объясняет он Дуне преступление ее брата, он убил двух сестер, «чтоб ограбить, и ограбил, взял деньги и кой-какие вещи».

Иное, более утонченное и уточненное содержание вкладывает в слово «подлец» следователь Порфирий Петрович. У пего мной критерий для ответа на вопрос, что такое подлость, по сравнению с принятым в житейском обиходе. Уже замкнув круг, перед самой развязкой, Порфирий парирует цинически-безнадежную реплику Раскольникова: «Э-эх, наплевать!» «То-то наплевать! - говорит он. - Много ль понимаете-то? Теорию выдумал, да и стыдно стало, что сорвалось, что уж очень не оригинально вышло! Вышло-то подло, это правда, да вы-то все-таки не безнадежный подлец. Совсем не такой подлец! По крайней мере, долго себя не морочил, разом до последних столбов дошел. Я ведь вас за кого почитаю? Я вас почитаю за одною из таких, которым хоть кишки вырезай, он будет стоять да с улыбкой смотреть на мучителей, - если только веру иль бога найдет. Ну, и найдите, и будете жить».


 



Подлость, по Порфирию, - это нарушение общеустановленных заветов и законов, нравственных и гражданских, подло восстание на них, подло убийство и всякий убийца - подлец. Порфирий вносит в определение понятий «подлость», «подлец» юридические мотивы. Но Раскольников и по мнению Порфирия не безнадежный подлец. Раскольников - человек с принципами. Дело у него не расходится со словом; следовательно, излечение Раскольникова от «подлости» должно начаться с изменения его «слова», его идеи, идеала, с перемены «бога», по Порфирию, с признания существующего мира.

Мир для Порфирия данность, на которую посягать не положено. «Вы не безнадежный подлец» - в устах Порфирия значит: вы излечитесь от подлости, если склонитесь перед старой правдой и примиритесь с нею.

Но в том-то и дело, что Раскольников отверг старую правду и старый закон. Да и сам Достоевский, как ни старался, не мог их признать действительными для изменившегося мира. Традиционно-ортодоксальные хроники Островского, включая «Кузьму Захарыча Минина-Сухорука», он называл «гнусной кутьей». Имя Ко-хановской, в качестве возможного «вкладчика» журнала, в котором он мог бы сотрудничать, вызвало в нем «ужас», - за повесть «Феодосий Саввич на покое», за мерзость и срам идеализации боярской Руси и крепостническо-православной патриархальщины, за «аллилуйю с маслом», как он выражался.

Естественно, что Раскольников у Достоевского совершенно иначе отвечает на вопросы о том, что такое подлец и когда человек является подлецом. На каторге и в «Записках из Мертвого дома» Достоевский пришел к заключению, что в иных случаях самым точным определением человека является «существо, ко всему привыкающее». В «Преступлении и наказании» Достоевский возвращается к этому определению. Почему в трагической семье Сонечки Мармеладовой любящие родные пользуются ее страшным и губительным заработком? Потому что привыкли. «Поплакали и привыкли. Ко всему-то подлец-человек привыкает!» Раскольников повторяет мнимо бесстрастное определение «Записок из Мертвого дома» со страстным негодованием, с бескомпромиссным и всесокрушающим нравственным осуждением. И в «Записках из Мертвого дома» Достоевский снимает свое первоначальное суждение о привычке как об основе натуры человека. В «Преступлении и наказании» Раскольников энергично провозглашает: кто терпит зло, кто привыкает к неправедному миру - тот и есть подлец.

За каждым будничным проявлением действительности стоит закон социальной антропофагии, каждая клеточка мира сочится кровью, убийством. Люди этого не замечают, потому что мир сумел окружить свою сущность пеленой. Религии, власти, правительства, законы, нравственные догмы освящают то, что нельзя было освятить, то, что нельзя терпеть. Люди верят в призраки, призраки парализуют их волю, они привыкают, они становятся «подлецами», потому что не только терпят гнет и унижение, они привыкают пользоваться крохами, оплаченными страданиями своих близких и любимых, «вечных Сонечек». «Ко всему-то подлец-человек привыкает!» - в который раз горестно, на пороге полного отчаяния умозаключает Раскольников.