Многие русские писатели, создавая свои произве­дения, рассматривали в них насущные проблемы со­временности, обличая пороки своего времени. Каж­дая эпоха знаменовалась новой плеядой вопросов ос­мыслению которых посвящало свое творчество не одно поколение поэтов и писателей. С развитием об­щества происходило и развитие литературы, меня­лись злободневные темы, перед творческими людьми вставали новые задачи, но неизменной, пожалуй во все века и времена оставалась одна тема - обличение социальной несправедливости, защита достоинства «маленького человека». Этот вопрос поднимался в произведениях Гоголя, Пушкина, Некрасова. Одно из ведущих мест занимает эта тема и в произведениях Достоевского. Ярким примером тому является роман «Преступление и наказание», где протест против со­циальной и нравственной униженности личности со­пряжен с поиском силы, которая могла бы вывести че­ловека из духовного и социального кризиса, из рас­четливого мира наживы в противостоящий ему мир доброты и правды.

Людские страдания, несправедливость, царящие в мире, подвигли писателя на поиск различных путей спасения человечества, но Достоевский однозначно отвергает насильственные и революционные методы воздействия, он не приемлет право одного человека вторгаться в судьбы других людей, вершить их по сво­ему усмотрению, благой целью оправдывать недозво­ленные средства. Всеобщее счастье, в основу которого положены жертвы отдельных людей, по мнению ве­ликого писателя, то же зло, облагороженное высоки­ми словами. Мысль о недопустимости этого «блага» в полной мере раскрыта великим писателем в романе о «бедном» студенте Раскольникове. Ведь главный ге­рой романа оправдывает свое преступление — убийст­во, состраданием ко всем «униженным и оскорблен­ным», разрешающим ему «кровь по совести». Но так ли это? Что такое сострадание? Co-страдать, значит «страдать вместе». А страдания Раскольникова на­правлены исключительно вглубь себя. То, что он ис­пытывает, можно назвать скорее сочувствием. Мысль об убийстве созревала в его голове постепенно. За пол­года до описываемых в романе событий Раскольников пишет статью «О преступлении», где «рассматривал психологическое состояние преступника в продолже­ние всего хода преступления», и вместе с этим затро­нул вопрос о таком преступлении, которое разрешает­ся по совести, и потому не является преступлением как таковым. В дальнейшем он создает теорию о двух разрядах людей: «тварях дрожащих» и «право имею­щих». И, естественно, задается вопросом о собствен­ной принадлежности к той или иной категории. Вот он — мотив убийства. Но никто не сознает себя пре­ступником. Каждый — борец и страдалец за правду. По этому же пути идет и Раскольников. Сначала он и от самого себя скрывает неправоту своих целей, убеж­дая себя в том, что убивает только для того, чтобы «по­святить потом себя на служение всему человечеству и общему делу». Но он с самого начала предчувствует свой самообман. «Свою собственную казуистику вы­думываем, у иезуитов научимся... убедим себя, что так надо, действительно надо для доброй цели», — так он говорит о решении сестры выйти замуж за Лужи­на, но эти слова можно отнести и к его собственному внутреннему состоянию. Слова, услышанные в трак­тире о том, что «десятки семейств, спасенных от ни­щеты, от разложения, от гибели» стоят того, чтобы убить и ограбить «ничтожную, злую старушонку», воспринимаются им как спасение, как оправдание его ужасного замысла. «Я лгать в этом не хотел даже себе...»,но все же он «лжет». Одну цель — «самоут­верждение» он пытается заменить другой — «всеоб­щее счастье». «Я сам хотел добра людям», — говорит Раскольников Дуне. «Я для себя убил, для себя одно­го», — признается он Соне. И этот самообман лишь усиливает последующие страдания героя. «Страдать вместе», но Раскольников «словно ножницами отре­зал себя от всего и всех», противопоставив всем ос­тальным. И страдания его больше из-за того, что он не смог переступить через себя, что «тварь он дрожа­щая». Хотя убеждает себя в том, что страдания пре­ступника — это непременный признак его правоты и величия.



























 




























Полной противоположностью Раскольникову яв­ляется Соня Мармеладова. именно она, по замыслу автора, является воплощением истинного милосер­дия и сострадания. Пытаясь спасти от голодной смер­ти свою семью, она выходит на улицу продавать собст­венное тело. Воспитанная по христианским запове­дям, она осознает, что совершая подобный грех, обрекает свою душу на вечные мучения. Но сострада­ние голодным детям, больной мачехе, несчастному отцу оказывается сильнее стремления спасти свою душу. При этом Сонечка остается верна своим убежде­ниям, сохраняя бесконечное человеколюбие, веру в себя и в людей. «Ты тоже переступила... Ты на себя руки наложила, ты загубила жизнь... свою (это все равно!)...», — говорит ей Раскольников. Но и сам чув­ствует, что не «все равно». Она — ради других, а он — ради себя. Ее «преступление» не коснулось ее души. По сути Сонино «преступление» — это подвиг, в то время как Раскольников хочет выдать за «подвиг» свое преступление. Соня тяжело переживает свое па­дение, посещают ее и мысли о самоубийстве, которое могло бы избавить ее от позора. Но образы голодных, беспомощных детей заставляют забыть о своем стра­дании.

Так же самоотверженно бросается Сонечка спасать душу Раскольникова. В ней нет осуждения его зло­деянию, безграничное милосердие проявляется в ней по отношению к его нравственным страданиям. И здесь-то как раз уместно вспомнить о том, что состра­дать, значит «страдать вместе». Соня искренне стра­дает вместе с Раскольниковым, пытаясь найти путь спасения его души. И только благодаря ее стараниям Раскольников приходит к мысли о несостоятельности своей теории. Именно Соня пробуждает его к жизни, ведет к спасению души. В эпилоге Раскольников пре­клоняет колени перед девушкой: «...он воскрес, и он знал это, чувствовал вполне всем обновившимся су­ществом своим, а она — она ведь и жила только одною его жизнью!». Ни одна теория в мире не способна побе­дить истинное милосердие и сострадание человече­ское. Именно на этом стоит вся жизнь.