«Мой Пушкин» у Цветаевой — яростный ответ на попытку превратить любимого поэта в мумию, в мавзолей, в «гувернера» при поэзии. Пушкин в этом цикле стихов — «всех живучей и живее», в нем ценно не «чувство меры», а «чувство моря». По-цветаевски активно, темпераментно поэтесса в полемике с белоэмигрантской прессой доказывает их неспособность «приукрасить» Пушкина, переодев его в «тогу» и «схиму», то есть нивелируя его свободолюбие, широту, раскованность, его непревзойденное влияние на всех последующих поэтов. «Влияние всего Пушкина целиком? О, да. Но каким же оно может быть, кроме освободительного? — писала Цветаева в очерке «Наталья Гончарова»


Бойцы читали стихи, а потом передали книгу сотрудникам дивизионной газеты «За Родину». Они повсюду возили ее за собой по дорогам войны. Однажды в укрытие, где была редакция, попал снаряд. Погибли люди, пробило и книгу Пушкина. Секретарь дивизионной газеты лейтенант Д. Онегин, решив сохранить томик, переслал его в Москву своим дочерям с письмом (оно хранится теперь в Музее Пушкина в Москве), в котором были и такие строки: «.Милые дочурки, посылаю вам томик Пушкина. Он шествовал со мною всюду. В бою снаряд попал в наше укрытие. Убило товарища. Пусть этот томик, пробитый осколком снаряда, напоминает вам о чудовищных зверствах фашистов, о великой борьбе, какую вели советские люди. Знайте, если папа погиб, он отдал свою жизнь за Пушкина, за русскую землю, за счастье Родины и ваше. Это счастье вернется». Подписано: декабрь 1943 года.
История сохранила много подобных свидетельств. Поэзия Пушкина помогала в тяжелейших испытаниях, вела людей на подвиги. Пушкин стал олицетворением Родины, за него шли в бой, как и за всю Русскую землю. Можно было бы составить целую антологию из стихов и рассказов о том, как поднимала дух, как помогала в дни войны муза Пушкина.
Ребята, несомненно, с громадным интересом выслушают рассказы о подлинных событиях, которые происходили в годы войны. О них можно рассказать с помощью советских поэтов. Напомним два стихотворения, у которых одинаковое название — «Томик Пушкина».
Первое, Г. Ладонщикова, передает рассказ о том, как солдату его подруга при расставании подарила на счастье книгу поэта. Солдат хранил ее все годы войны:



 




Я с ним замерзал,
У костров обжигался,

В дыму задыхался,
От грохота глох,
Но смерти тогда я не очень боялся,
Казалось, что Пушкин спасти меня мог.

Сколько таких историй в летописи участия поэзии Пушкина в самой кровопролитной мировой войне! «Мой Пушкин пал жертвой артиллерийской дуэли под городом, упомянутым им в «Истории Петра» как Пропойск. Я оставил однотомник, с которым не расставался с самых школьных времен. в домике на окраине»,— так начал свой рассказ в «Записках поэта» Евгений Долматовский. В Москве, куда он попал на несколько дней по служебным делам, стремился найти другую книгу стихов Пушкина. Когда это удалось, хотя и с немалым трудом, поэт, наш современник, признается, что он был счастлив, что «вновь обрел необходимого постоянного собеседника для редких и кратких часов фронтового одиночества». Этот зачитанный, с пожелтевшими страницами Пушкин дошел с ним до Берлина. «И если быть точным,— заключает Евгений Долматовский,— это я с ним дошел и с ним вернулся, чтобы всю жизнь учиться, всю жизнь открывать в известном и знаемом наизусть все новые и новые чудеса мысли и образы.».
Пушкин сражался вместе со всем советским народом. И это не фигуральное выражение, а точное определение роли, которую играла его поэзия. Свободолюбивая, гордая, она вселяла уверенность в победе, поднимала боевой дух, успокаивала, врачевала.
Артисты фронтовых бригад читали пушкинские стихи на передовой бойцам, которые готовились к боям. Пушкинское слово звучало в госпиталях, в окопах перед наступлениями. Артистка Вера Бельцова расскажет после войны про приказ генерала Чуйкова в дни защиты Сталинграда: «Пушкина читать до победного!»