...Русская литература никогда не замыкалась в сфере чисто художественных интересов. Она всегда была кафедрой, с которой раздавалось учительское слово. Все крупные деятели нашей литературы, в той или другой форме, отзывались на потребности времени и были художниками-проповедниками.

Не составляет исключения и Пушкин, хотя взгляды его на задачи искусства всего менее отличаются устойчивостью. Сердито говорит он в одном из своих писем: «Цель поэзии — поэзия». Но не говорит ли нам последний завет великого поэта — его величественное стихотворение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный...» о чем-то совсем ином?
...Создатель русской поэзии не сомневается в том, что будет «славен, доколь в подлунном мире жив будет хоть один пиит», что слух о нем «пройдет по всей Руси великой» и назовет его «всяк сущий в ней язык». Но за что же, однако, ему столь великий почет?
И долго буду тем любезен я народу,»

Что чувства добрые я лирой пробуждал.





 






Сам по себе этот ответ столь знаменателен, что не нуждается ни в каких дальнейших пояснениях. Более яркого подкрепления нашего утверждения не придумаешь. Пушкин, этот идол всякого приверженца теории «чистого» искусства, в одну из торжественнейших минут своей духовной жизни превыше всего ценит в литературе учительность.
Но интерес пушкинской формулировки назначения литературы еще безмерно возрастает, когда мы обратимся к... черновику знаменитого стихотворения. Оказывается, что первоначально Пушкин совершенно в духе «чистого» искусства так определил свое значение:

И долго буду тем любезен я народу,»
Что звуки новые для песен я обрел...

Твердо и без столь обычных у него помарок, т. е. без колебания написал Пушкин подчеркнутый стих, в котором выразил свое теоретическое литературное credo.
Но вот он перечитывает плод непосредственного вдохновения, снова вдумывается в тему, и пред лицом вечности открываются новые горизонты. Нет, мало для поэта истинно великого одних эстетических достоинств, только к памятнику того не зарастет «народная тропа», кто пробуждает «чувства добрые», кто был учителем жизни. И зачеркивается формула эстетическая, и взамен ее дается учительно-гражданская