В жизни любого поэта наступает период, когда он задумывается, ради чего он пишет, что может сделать для людей, каким должен быть истинный поэт. Со времен Древней Греции в лирике существовало две традиции отношения к задачам поэтического творчества и к тем качествам, которыми должен обладать истинный поэт в отличие от обычного человека. Традиция гражданственной поэзии и поэта пророка, который будет писать для того, чтобы окружающие становились лучше и совершеннее. И традиция «чистой» поэзии и поэта лирика, который будет творить только для посвященных и не отвлекаться на «низкие» земные проблемы обычных людей.
В раскрытии этой темы А. С. Пушкин начинает ту традицию русской литературы, которая рассматривает поэтическое творчество как служение Родине, людям. В 1826 году А. С. Пушкин пишет программное стихотворение на эту тему. Этот своеобразный поэтический манифест называется «Пророк», и поэт использует для его создания библейский миф о пророке Исайе. В этом стихотворении впервые возникает образ традиция поэта пророка в русской литературе, к которому впоследствии будут обращаться М. Ю. Лермонтов и Н. А. Некрасов.
Говоря о тех качествах, которыми должен обладать истинный поэт в отличие от других людей (ими наделяет будущего пророка посланник бога «шестикрылый серафим»), А. С. Пушкин не просто называет нам необыкновенное зрение, тонкий слух, мудрый язык и горящее сердце лирического героя, но и подчеркивает, что эти трансформации – процесс нелегкий и болезненный: «И он к устам моим приник, И вырвал грешный мой язык»; «И он мне грудь рассек мечом, И сердце трепетное вынул». Но даже этих мучений недостаточно, чтобы стать поэтом пророком и, как потом напишет А. С. Пушкин в романе «Евгений Онегин», «для звуков жизни не щадить». Нужно еще сформулировать истинную гражданственную цель поэтического творчества. Ее автор вкладывает в уста бога («И бога глас ко мне воззвал…»). Эти последние строки стихотворения во многом определили не только судьбу самого автора, но и дальнейшее развитие русской поэзии: «Восстань, пророк, и виждь, и внемли, Исполнись волею моей, И, обходя моря и земли, Глаголом жги сердца людей».
«Солнце русской поэзии» выбирает для этого программного стихотворения и соответствующую случаю торжественную форму, заставляющую вспомнить о традициях «высокого стиля» классицизма. В тексте стихотворения использованы старославянизмы и церковнославянизмы, которые придают ему возвышенную окраску («зеницы», «прозябанье», «гад морских подводный ход», «горний ангелов полет»).
Поэт еще не раз обратится к теме поэта пророка в своем творчестве. Этой проблеме посвящены такие стихотворения А. С. Пушкина, как «Разговор книгопродавца с поэтом», «Поэт», «Поэту», «Эхо», «Поэт и толпа». С точки зрения художественной формы интересны как «диалоги» о трудностях поэтического мастерства, так и поэтическое сравнение задач поэта пророка и эха.
В стихотворении «Разговор книгопродавца с поэтом», созданном А. С. Пушкиным в 1824 году, поэт впервые начинает интереснейшую традицию русской литературы: обсуждать трудности поэтического творчества с окружающими: издателем, публикой, гражданами и даже фининспектором. В этом произведении, написанном в форме диалога, автор отстаивает право личности на свободу творчества.


 




Поэт в разговоре со своим издателем вспоминает те времена, «когда, надеждами богатый, поэт беспечный, я писал Из вдохновенья, не из платы». С его точки зрения, именно тогда он создавал свои лучшие произведения. Книгопродавец, которому хочется получить новую рукопись поэта, соблазняет его разными «плюсами» нынешней славы. Сначала он говорит о любви и внимании публики к творчеству поэта. Но в ответ лирический герой А. С. Пушкина заявляет: «Блажен, кто про себя таил Души высокие созданья И от людей, как от могил, Не ждал за чувство воздаянья!». Тогда издатель предлагает писать ради успеха у женщин. Но выясняется, что и этот искус поэт уже прошел в своей жизни. Ничего хорошего из этого не получилось, так как «Она отвергла заклинанья, Мольбы, тоску души моей: Земных восторгов излиянья, Как божеству, не нужно ей!..».
На вопрос, что же теперь является стимулом для его творчества, поэт отвечает, что он выбирает свободу. И здесь впервые в русской литературе А. С. Пушкин вводит в тему поэта и поэзии тему денег, оплаты за творчество. Издатель убеждает поэта, что как бы тот ни мечтал о свободе, ему все равно придется заботиться о хлебе насущном, поэтому он будет вынужден продавать свои произведения и зависеть от воли критики и публики: «Наш век – торгаш; в сей век железный Без денег и свободы нет». «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать», – заявляет он поэту. А. С. Пушкин, много размышлявший об этой вечной дилемме всех поэтов и сам попытавшийся жить на доходы от своих произведений, признает правоту книготорговца. Его лирический герой в стихотворении, переходя со стихов на «презренную прозу», сдается под натиском аргументов оппонента и произносит: «Вы совершенно правы. Вот вам моя рукопись. Условимся».
Стихотворение А. С. Пушкина «Эхо», появившееся в 1831 году, представляет собой развернутое сравнение, в котором роль эха в природе сравнивается с ролью поэта в обществе: как эхо откликается на каждый звук в природе, так и поэт должен откликаться на события, происходящие в обществе («На всякий звук Свой отклик в воздухе пустом Родишь ты вдруг… И шлешь ответ…»). Это стихотворение интересно еще и тем, что у оптимистичного и почти всегда полного надежд А. С. Пушкина впервые «прорывается» чувство неудовлетворенности и досады потому, что он не знает истинного отношения окружающих к себе и своему поэтическому творчеству: «Тебе ж нет отзыва. Таков и ты, поэт!»
В стихотворении «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…», написанном в 1836 году, за несколько месяцев до гибели поэта на дуэли, Пушкин использует хорошо знакомый с античных времен сюжет о прижизненном памятнике, который ставили наиболее выдающимся деятелям древнего мира. Эпиграф этого произведения взят из стихотворения Горация, известны стихотворения на этот сюжет, созданные до А. С. Пушкина М. В. Ломоносовым и Г. Р. Державиным. Автор, переосмысливая старинный и хорошо известный сюжет, пишет не о материальном памятнике, а о памяти народной, которая, по его мнению, долговечнее любого железа или камня: «И славен буду я, доколь в подлунном мире Жив будет хоть один пиит». Такой памятник «нерукотворный» «Вознесся выше… главою непокорной» даже Александрийского столпа, который в те времена был самой высокой точкой Петербурга.
Оценивая заслуги своего поэтического творчества, А. С. Пушкин видит их в том, что «чувства добрые… лирой пробуждал», то есть воспитывал благородные и высокие чувства в душах людей. Второй своей заслугой автор считает, «что в… жестокий век восславил… свободу», и действительно, свобода была основной темой его творчества на протяжении всей его жизни. По мнению автора, его будут помнить и за то, что он «милость к падшим призывал», то есть писал о сострадании к униженным и оскорбленным. Этим необычным поворотом традиционной темы подводит поэт итог всего сделанного им в его творческой жизни.
Таковы поэтические размышления А. С. Пушкина, в которых появляется и прочно входит в русскую литературную традицию образ поэта пророка, который должен «глаголом жечь сердца людей», то есть воспитывать в них «добрые чувства» и формулировать благородные мысли в их сознании. В дальнейшем эта традиция, заложенная им, будет продолжена в творчестве таких авторов, как М. Ю. Лермонтов, Н. А. Некрасов, А. А. Блок, С. А. Есенин, В. В. Маяковский.