А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я
Пересказ повести «Станционный смотритель» - сочинение


В повести рассказчик приезжает на станцию не два, а три раза. Это словно бы находится в обратном отношении к концентрации сюжета и действительно несколько усложняет первоначальную композицию, но зато сообщает ей удивительную стройность и выразительность. В первый приезд рассказчик знакомится на почтовой станции со смотрителем и его дочерью. Смотритель - вдовец, но он не чает души в дочери, которая в свою очередь окружает его лаской, теплом, семейным уютом. Во второй приезд - через несколько лет - рассказчик находит на станции только одного смотрителя. Для наглядности сопоставлю описание первого и второго приездов. О первом своем приезде рассказчик вспоминает так: В 1816 году, в мае месяце, случилось мне проезжать через *** скую губернию, по тракту, ныне уничтоженному…

День был жаркий. В трех верстах от станции *** стало накрапывать, и через минуту проливной дождь вымочил меня до последней нитки. По приезде на станцию, первая забота была поскорее переодеться, вторая спросить себя чаю. «Эй, Дуня!» закричал смотритель, «поставь самовар, да сходи за сливками». При сих словах вышла из-за перегородки девочка лет четырнадцати и побежала в сени. Красота ее меня поразила. «Это твоя дочка?» спросил я смотрителя. - «Дочка-с» отвечал он с видом довольного самолюбия; «да такая разумная, такая проворная, вся в покойницу мать». Тут он принялся переписывать мою подорожную, а я занялся рассмотрением картинок, украшавших его смиренную, но опрятную обитель. Они изображали историю, блудного сына: в первой почтенный старик в колпаке и шлафроке отпускает беспокойного юношу, который поспешно принимает его благословение и мешок с деньгами. В другой яркими чертами изображено развратное поведение молодого человека: он сидит за столом, окруженный ложными друзьями и бесстыдными женщинами. Далее, промотавшийся юноша, в рубище и в треугольной шляпе, пасет свиней и разделяет с ними трапезу; в его лице изображены глубокая печаль и раскаяние. Наконец представлено возвращение его к отцу; добрый старик в том же колпаке и шлафроке выбегает к нему на встречу: блудный сын стоит на коленях; в перспективе повар убивает упитанного тельца, и старший брат вопрошает слуг о причине таковой радости. Под каждой картинкой прочел я приличные немецкие стихи. Все это доныне сохранилось в моей памяти, так же как и горшки с бальзамином и кровать с пестрой занавескою, и прочие предметы, меня в то время окружавшие. Вижу, как теперь, самого хозяина, человека лет пятидесяти, свежего и бодрого, и его длинный зеленый сертук с тремя медалями на полинялых лентах.

А вот описание второй встречи: Прошло несколько лет, и обстоятельства привели меня на тот самый тракт, в те самые места. Я вспомнил дочь старого смотрит теля и обрадовался при мысли, что увижу ее снова…  Лошади стали у почтового домика. Вошел в комнату, я тотчас узнал картинки, изображающие историю блудного сына; стол и, кровать стояли на прежних местах; но на окнах уже не было цветов, и все кругом показывало ветхость и небрежение. Смотритель спал под тулупом; мой приезд разбудил его; он привстал… Это был точно Самсон Вырин; но как он постарел! Покаместь собирался он переписать мою подорожную, я смотрел на его седину, на глубокие морщины давно небритого лица, на сгорбленную; спину - и не мог надивиться, как три или четыре года могли превратить бодрого мужчину в хилого старика. «Узнал ли ты меня?»; спросил я его; «мы с тобою старые знакомые».- «Может статься», отвечал он угрюмо; «здесь дорога большая; много проезжих у меня перебывало».- «Здорова ли твоя Дуня?» продолжал я. Старик нахмурился. «А бог ее знает», отвечал он.- «Так видно она замужем?» сказал я. Старик притворился, будто бы не слыхал моего вопроса, и продолжал пошептом читать мою подорожную. Я прекратил свои вопросы и велел поставить чайник. Любопытство начинало меня беспокоить, и я надеялся, что пуши разрешит язык моего старого знакомца.

Я не ошибся; старик не отказался от предлагаемого стакана, Я заметил, что ром прояснил его угрюмость. На втором стакане, сделался он разговорчив; вспомнил пли показал вид, будто бы вспомнил меня, и я узнал от пего повесть, которая в то время сильно меня заняла и тронула.

И дальше следует рассказ смотрителя об увозе Дуни гусаром и о бесплодности попытки смотрителя вернуть ее к себе домой. Смотритель, еще несколько лет тому назад - «бодрый мужчина», теперь - «хилый старик». Уже одно то, что он «спал под тулупом», показывает, как он запущен и как опустился. Дряхлость смотрителя подчеркивается и еще одной деталью - тем, как он переписывает подорожную. В первый раз: «Тут принялся он переписывать мою подорожную». И то, как это сказано, вполне соответствует общему впечатлению свежести и бодрости, которое произвел смотритель на рассказчика. Во второй раз: «Покаместь собирался он переписать мою подорожную… продолжал пошептом читать мою подорожную», - то есть по-стариковски медлил; с трудом на этот раз разбирал написанное; чтобы помочь себе произносил написанные слова вслух - старческим «пошептом» (слово, особенно в данном контексте выразительное).

В третий приезд рассказчик, оказавшийся поблизости от прежней почтовой станции и решивший специально «посетить знакомую сторону», не находит не только Дуни, по и смотрителя. Сама станция, «над которой он начальствовал, уже уничтожена». «Почтовый домик» все тот же, но в нем уже совсем другие обитатели:


 
В сени (где некогда поцеловала меня бедная Дуня) вышла толстая баба и на вопросы мои отвечала, что старый смотритель с год как помер, что в доме его поселился пивовар, а что она жена пивоварова… «От чего ж он умер?» спросил я пивоварову жену.- «Спился, батюшка», отвечала она. Так драматическая история постепенного угасания одной разбитой жизни композиционно передается путем постепенного и последовательного, от приезда к приезду, уменьшения числа персонажей: в первый приезд - смотритель и Дуня, во второй - один смотритель, в третий - никого, и лишь могила смотрителя «за околицей». Именно потому-то - для передачи этой градации угасания - и понадобилось Пушкину, вместо предполагавшихся по первоначальному плану двух приездов рассказчика, дать три приезда. Обрамлены начало и конец повести о смотрителе и его дочери - первый и третий приезды рассказчика - и выразительной сменой пейзажей, гармонически соответствующих развертыванию сюжета в качестве своего рода лирического аккомпанемента. Как мы видели, в первый раз рассказчик приезжает на станцию живительным весенним днем. По дороге его застигает бурный майский ливень. Тем с большей силой охватывает его тепло и уют в «смиренной, но опрятной обители», смотрителя. Третий и последний приезд рассказчика происходит осенью, на закате: «Это случилось осенью. Серенькие тучи покрывали небо; холодный ветер дул с пожатых полей, унося красные и желтые листья со встречных деревьев». Этот осенний пейзаж создает особую музыкальную атмосферу, полностью соответствующую содержанию третьего приезда: умирание природы - сообщение о смерти смотрителя. Еще сильнее эта музыкальная атмосфера нагнетается описанием кладбища, на котором находится могила смотрителя: «Мы пришли на кладбище, голое место, ничем не огражденное, усеянное деревянными крестами, не осененными ни единым деревцем. Отроду не видел я такого печального кладбища». Описанием горькой доли - тяжкой жизни «сословия станционных смотрителей» в условиях феодально-крепостнической действительности начинается повесть; описанием самого печального из всех когда-либо виденных рассказчиком мест - места последнего успокоения его знакомца смотрителя - она гармонически завершается. У гробового входа играет младая жизнь. Могилу смотрителя посещает со своими маленькими детьми его Дуня, судьба которой сложилась совсем не так, как это угрожающе предвещала серия поучительных картинок о блудном сыне, не зря висевших в жилище станционного смотрителя, определявших собой в духе веками сложившейся патриархально-церковной морали весь его духовный кругозор, его представления об отношениях между родителями и детьми: «Прекрасная барыня… ехала она в карете в шесть лошадей, с тремя маленькими барчатами и с кормилицей, и с черной моською; и, как ей сказали, что старый смотритель умер, так она заплакала и сказала детям: «Сидите смирно, а я схожу на кладбище…» Причем особенно художественно выразительно и тонко то, что рассказ об этом посещении вложен в уста «рыжего и кривого» мальчишки, дружившего с покойным смотрителем («Бывало… идет из кабака, а мы-то за ним: «Дедушка, дедушка! орешков!» - а он нас орешками и наделяет. Все бывало с нами возится») и со всей наивностью и бесхитростностью поведавшего о приезде на его могилу неизвестной «прекрасной барыни»: «Вот могила старого смотрителя», сказал мне мальчик, вспрыгнув на груду песку, в которую врыт был черный крест с медным образом. «И барыня приходила сюда?» спросил я. «Приходила», отвечал Ванька; «я смотрел на нее издали. Она легла здесь и лежала долго. А там барыня пошла в село и призвала попа, дала ему денег и поехала, а мне дала пятак серебром - славная барыня!»





Ну а если Вы все-таки не нашли своё сочинение, воспользуйтесь поиском
В нашей базе свыше 20 тысяч сочинений

Сохранить сочинение:

Сочинение по вашей теме Пересказ повести «Станционный смотритель». Поищите еще с сайта похожие.

Сочинения > Пушкин > Пересказ повести «Станционный смотритель»
Александр Пушкин

Александр  Пушкин


Сочинение на тему Пересказ повести «Станционный смотритель», Пушкин