В. Г. Белинский писал о Пушкине: «Пушкин принадлежит к вечно живущим и движущимся явлениям, не останавливающимся на той точке, на которой застала их смерть, но продолжающим развиваться в сознании общества. Каждая эпоха произносит о них свое суждение, и как бы не верно поняла она их, но всегда оставит следующей за ней эпохе сказать что-нибудь новое и более верное, и ни одна никогда не выскажет всего.
В 1859 г. Л. Григорьев писал о Пушкине: «Пушкин - наше все: Пушкин - представитель всего нашего душевного, особенного, такого, что остается нашим душевным, особенным после всех столкновений с чужим, с другим миром. Пушкин - пока единственный полный очерк народной личности, ... полный и целый, но еще не красками, а только контурами набросанный образ нашей народной сущности. Сфера душевных сочувствий Пушкина не исключает ничего до него бывшего и ничего, что и после будет правильного и органически нашего».

Вокруг имени Пушкина создается атмосфера своего рода обожествления носителя и выразителя основных свойств «национальной души». Пушкина — в меру уровня культурности господствующих классов дореволюционной России - усиленно изучают, издают, на нем «воспитывают» подрастающие поколения.

Чтобы показать, какое содержание нередко вкладывали в понятие «национальный поэт», приведем один пример. В торжественной речи, произнесенной в 1891 г. на празднике памяти Пушкина в одной из гимназий, учащимся сообщалось следующее: «Идеал пушкинского политического устройства такой: свободная преданность долгу внизу, но милосердное могущество наверху... Пушкин был убежден, что православие есть основа нашего национального характера, нашей народности, что монархам мы обязаны нашей историей, следовательно, и просвещением».

Чрезвычайно любопытную характеристику пушкинского гения полсотни лет тому назад дал французский критик М. де Вопое в своей книге о русском романсе.
В главе, посвященной русскому романтизму и пушкинской поэзии, М. де Вопое пишет: «Надо признать, что творчество Пушкина, взятое в целом, не обнаруживает никаких этнических черт. Это — романтик, проникнутый духом, воодушевлявшим в то же самое время его собратьев в Германии, Англии и Франции; он выражает всеобщие чувства и вкладывает их в русские темы; но национальную жизнь он созерцает извне, как и все из его мира, глазами художника, свободного от всякого влияния расы.
... Случайность, заставившая его родиться в России, могла бросить его в любую другую страну; его творчество от этого нисколько бы не изменилось, оно бы осталось тем, что оно есть, простым и верным зеркалом, в котором отражаются все человеческие чувства под одеждой, принятой около 1830 г. образованным обществом Европы. Эти же стихи, воспевающие русскую природу, русскую любовь, русский патриотизм, если в них изменить некоторые слова, будут воспевать те же предметы для англичанина, француза или итальянца.

... Если прекрасно быть сыном Рюрика, то еще более прекрасно быть сыном Адама; и если, как это иные думают, является большей заслугой быть понимаемым только в Москве, то, может быть, еще большая заслуга, заставлять думать, плакать и улыбаться повсюду, где дышит человек; и Пушкину это удалось».



 




Пушкин родился и жил в эпоху величайших социальных, политических, культурных сдвигов и потрясений. Великая французская революция своим влиянием захватила многие грани и тем как бы связала всю Европу, если не весь мир, в единое целое.


Пушкин писал:
Припомните, о други...
Чему свидетели мы были!
Игралища таинственной игры,
Метались смущенные народы,
И высились, и падали цари;
И кровь людей то славы, то свободы,
То гордости багрила алтари.

В плане национальном Пушкин - первый русский поэт-европеец. С его поэзией русская культура стала одним из аспектов культуры европейской. С Пушкиным окончательно вошли в русскую жизнь тематика и тональность «всемирности». И вполне естественно поэтому, что пушкинский показ действительности, пушкинская постановка вопросов эпохи имеют значение не только как узконациональные, но и как общеевропейские. Недаром пушкинские поэтические показания о жизни начала прошлого века могут быть использованы для характеристики европейской жизни. Очень остроумно и удачно, например, использовал пушкинского «Евгения Онегина» один из немецких эссеистов, изучавший «общественность Западной Европы» начала прошлого века (Глейхен-Руссвурм). Он целыми страницами цитирует в своей книге «Евгения Онегина», характеризуя жизнь верхних слоев общества Парижа, Лондона, Вены начала XIX в.
В плане европейском Пушкин - первый великий европейский поэт русской нации, на новом языке, в новых образах и звуках отразивший новый российский участок европейской действительности своей эпохи. Настолько ли он велик в европейском, мировом масштабе, как и Гете, Шекспир, Данте, - это уже вопрос не меры гения Пушкина, а меры «всемирной» той России, в которой жил и творил Пушкин. Поскольку же он был первым поэтом на новом европейским языке, поэтом молодой национальной культуры, слагавшейся в соседстве и во взаимоотношениях с культурами более зрелыми, он был, может быть, больше европейцем, чем русским.

В то же время Пушкин национален в широчайшем смысле, поскольку его творчество отразило русскую действительность той эпохи.