Высшая и истинная цель изучения истории состоит не в заучивании дат, событий и имен - это лишь первая ступень. Историю изучают, чтобы понять ее законы, разгадать какие-то сущностные черты характера народа. Идея, закономерности событий истории, их глубокой внутренней взаимосвязи пронизывает все творчество Пушкина. Попытаемся, анализируя творчество Пушкина, понять его историко-философскую концепцию. В раннем творчестве Пушкина нас очаровывают «Руслан и Людмила», «Песнь о Вещем Олеге». Древняя Русь времен князей Владимира и Олега воссоздается в красочных, полных жизни картинах. «Руслан и Людмила» - сказка, «Песнь о Вещем Олеге» - легенда. То есть, автор стремится осмыслить не саму историю, а ее мифы, легенды, сказания: понять, почему сохранила народная память эти сюжеты, стремится проникнуть в строй мыслей и языка предков, найти корни.

Эта линия получит дальнейшее развитие в пушкинских сказках, а также во многих лирических и эпических произведениях, где через нравы, речь и характеры героев поэт подойдет к разгадке особенностей русского характера, принципов народной морали - и так будет постигать законы развития истории России. Реальные исторические фигуры, привлекавшие внимание Пушкина, обязательно находятся на переломе эпох: Петр I, Борис Годунов, Емельян Пугачев. Вероятно, в момент исторических переустройств как бы обнажаются «скрытые пружины» механизма истории, лучше видны причины и следствия - ведь в истории Пушкин стремится понять именно причинно-следственную взаимосвязь событий, отвергая фаталистическую точку зрения на развитие мира.

Первым произведением, где читателю открылась концепция Пушкина, стала трагедия «Борис Годунов» - одно из высших достижений его гения. «Борис Годунов» - трагедия, так как в основе сюжета лежит ситуация национальной катастрофы. Литературоведы долго спорили о том, кто главные герой этой трагедии. Годунов? - но он умирает, а действие продолжается. Самозванец? - и он не занимает центрального места. В центре внимания  автора не отдельные личности и не народ, а то, что со всеми ними происходит. То есть - история.

Борис, совершивший страшный грех детоубийства, обречен. И никакая высокая цель, никакая забота о народе, ни даже муки совести не смоют этого греха, не остановят возмездия. Не меньший грех совершен и народом, позволившим Борису вступить на трон, более того, по наущению бояр, умолявшим:

    * Ах, смилуйся, отец наш! Властвуй нами!
    * Будь наш отец, наш царь!

Умоляли, забыв о нравственных законах, по сути, глубоко равнодушные к тому, кто станет царем. Отказ Бориса от трона и мольбы бояр, народные молитвы, открывающие трагедию, подчеркнуто неестественны: автор все время акцентирует внимание на том, что перед нами сцены государственного спектакля, где Борис якобы не хочет царствовать, а народ и бояре якобы без него погибнут. И вот Пушкин как бы вводит нас в «массовку», играющую в этом спектакле роль народа. Вот какая-то баба: то укачивает младенца, чтоб не пищал, когда нужна тишина, то «бросает его обземь», чтоб заплакал: «Как надо плакать, Так и затих!» Вот мужики трут глаза луком и мажут слюнями: изображают слезы. И здесь нельзя не ответить с горечью, что это безразличие толпы к тому, что творится во дворце, очень характерно для России. Крепостное право приучило народ к тому, что от его воли ничего не зависит.

В площадное действо «избрания царя» вовлечены люди, образующие не народ, а толпу. От толпы нельзя ждать благоговенья перед моральными принципами - она бездушна. Народ же - не скопище людей, народ - это каждый наедине со своей совестью. И гласом совести народной станут летописец Пимен и юродивый Николка - те,  кто никогда не мешается с толпой. Летописец сознательно ограничил свою жизнь кельей: выключившись из мирской суеты, он видит то, что невидимо большинству. И он первым скажет о тяжелом грехе русского народа:

    * О страшное, невиданное горе!
    * Прогневали мы Бога, согрешили:
    * Владыкою себе цареубийцу
    * Мы нарекли.

И что самое главное - он, Пимен, не был на площади, не молил «…отец наш!» - и все же разделяет с народом вину, несет крест общего греха равнодушия. В образе Пимена проявляется одна из прекраснейших черт русского характера: совестливость, обостренное чувство личной ответственности.

По мнению Пушкина, личность, реализуя свои замыслы, вступает во взаимодействие с объективными законами мира. Результат этого взаимодействия и творит историю. Получается, что личность действует и как объект, и как субъект истории. Особенно явно эта двойная роль проявляется в судьбах «самозванцев». Самозванец Григорий Отрепьев наперекор всему стремится изменить свою судьбу, удивительно отчетливо ощущает двойственность своего положения: он и безвестный чернец, силой собственной воли, смелости, превратившийся в таинственно спасенного царевича Дмитрия, и предмет политических игр: «…я предмет раздоров и войны», и орудие в руках судьбы.


 




Другой пушкинский герой - самозванец Емельян Пугачев неслучайно соотносит себя с Отрепьевым: «Гришка Отрепьев ведь поцарствовал же над Москвою».

Слова Пугачева «Улица моя тесна: воли мне мало» очень близки к стремлению Григория не просто вырваться из монастырской кельи, но вознестись на московский престол. И все же у Пугачева совершенно иная историческая  миссия, чем у Григория: он стремится реализовать образ «народного царя». В «Капитанской дочке» Пушкин создает образ народного героя. Сильная личность, незаурядный человек, умный, широкий, умеющий быть добрым - как пошел он на массовые убийства, на бесконечную кровь? Во имя чего? - «Воли мне мало». Стремление Пугачева к абсолютной воле - исконно народная черта. Мысль, что абсолютно свободен только царь, движет Пугачевым: свободный народный царь и подданным принесет полную свободу. Трагедия в том, что герой романа ищет в царском дворце то, чего там нет. Более того, за свою волю он платит чужими жизнями, а значит, и конечная цель пути, и сам путь - ложны. Поэтому и гибнет Пугачев. «Капитанскую дочку» Пушкин создает как народную трагедию, и Пугачева он осмысливает как образ народного героя. И поэтому образ Пугачева постоянно соотносится с фольклорными образами. Его личность спорна, но как «народный царь» Пугачев безупречен.

До сих пор я говорил о тех произведениях Пушкина, где история исследуется в момент перелома, смены эпох. Но историческое событие длится гораздо дольше этого момента: оно чем-то подготавливается изнутри, как бы назревает, затем свершается и длится столько, сколько продолжается его влияние на людей. В явности этого длительного влияния на судьбу людей мало что сравнится с петровскими переустройствами страны. И образ Петра I интересовал, увлекал Пушкина всю жизнь: поэт осмысливал его во многих произведениях. Попробуем сопоставить образы Петра из «Полтавы» и из «Медного всадника».

«Полтава» написана в 1828 году, это первый опыт исторической поэмы у Пушкина. Жанр поэмы - традиционно романтический, и в «Полтаве» во многом как бы «сплавлены» черты романтизма и реализма. Образ Петра Пушкиным романтизирован: этот человек воспринимается как полубог, вершитель исторических судеб России. Вот как описано явление Петра на бранном поле:

    * Тогда-то свыше вдохновенный
    * Раздался звучный глас Петра…

Его зов - «глас свыше», то есть Божий глас. В его образе нет ничего от человека: царь-полубог. Сочетание ужасного и прекрасного в образе Петра подчеркивает его сверхчеловеческие черты: он и восхищает, и внушает ужас своим величием обычным людям. Уже одно его явление вдохновило войско, приблизило к победе. Прекрасен, гармоничен этот государь, победивший Карла и не возгордившийся удачей, умеющий так по-царски отнестись к своей победе:

    * В шатре своем он угощает
    * Своих вождей, вождей чужих,
    * И славных пленников ласкает,
    * И за учителей своих
    * Заздравный кубок поднимает.

Увлеченность Пушкина фигурой Петра очень важна: поэт стремится осознать и оценить роль этого выдающегося государственного деятеля в истории России. Мужество Петра, его страсть познавать самому и вводить в стране новое не могут не импонировать Пушкину.  Но в 1833 году стихотворение Адама Мицкевича «Памятник Петра Великого» заставило Пушкина попытаться иначе взглянуть на проблему, пересмотреть свое отношение. И тогда он написал поэму «Медный Всадник». В «Полтаве» образ Петра как бы дробился:

    * Лик его ужасен.
    * Движенья быстры. Он прекрасен.