Первое прозаическое произведение Пушкина — незаконченный роман «Арап Петра Великого» (1827. Название условно. У Пушкина в рукописи названия не было). Роман органически включался в пушкинский цикл произведений, посвященных Потру. В этот период Пушкин неоднократно обращается к осмыслению петровской эпохи, личности царя, смысла ого преобразований, что проявлялось и в лирике, и в поэмах. I? концу жизни Пушкин задумал большой исторический труд, посвященный Петру и его эпохе. В конкретно-исторических условиях второй половины 20-х — 30-х годов это имело, несомненно, актуальное значение. Пушкин стремился дать своего рода урок николаевской современности. «Арап Петра Великого» создавался вскоре после известных пушкинских «Стансов» (1820), с которыми замысел прозаического произведения непосредственно связан. С позиций строгого историзма Пушкин тщательно воспроизводит колорит далекой эпохи, подробно и быта и нравов петровского времени. Здесь он использовал и семейные предания о своем прадеде по материнской линии, одном из сподвижников Петра — африканце Абраме Петровиче Ганнибале, судьба которого постоянно привлекала поэта своей необычностью и драматизмом.


В следующем, 1828 году Пушкин снова обратился к образу Петра в поэме «Полтава», но там он будет изображен с других позиций — как полководец и герой.
«П овести Белкина». Первое законченное прозаическое произведение было написано Пушкиным в 1830 г. во время знаменитой Болдинской осени. Простота и непринужденность повествовательной манеры подчеркивались тем, что отдельное издание этих повестей было приписано Пушкиным вымышленному И. П. Белкину, который якобы только собрал рассказы «от разных особ», а сам ничего не выдумывал от «недостатка воображения». В примечании Пушкин специально указывал, от кого именно Белкин услышал ту или иную историю. Здесь проявляется совершенно четкая закономерность: «Станционный смотритель» был рассказан титулярным советником, «Выстрел» — подполковником, «Гробовщик» — приказчиком, а «Метель» и «Барышня-крестьянка» — девицею. Эти указания давали своего рода ключ к пониманию каждой повести. Так, совершенно очевидна полемическая направленность двух повестей, рассказанных девицею К. И. Т. Утверждение новых эстетических принципов реалистической прозы, естественно, сопровождалось развенчанием привычных сюжетных построений и шаблонных стилистических приемов, от которых Пушкин демонстративно «отталкивался».

В «Повестях Белкина» выдуманные чувства, навеянные чтением романтических книг, проверяются самой жизнью. Иллюзии сталкиваются с действительностью, которая оказывается в конечном счете разнообразнее и неожиданнее самых изысканных литературных сюжетов. Жизненные испытания способствуют нравственной закалке героев, воспитывая у них чувство ответственности но отношению к другим людям. Так, с горечью раскаивается в своей преступной и легкомысленной шалости Бурмин («Метель»), избавляется от напускного «байронизма» Алексей Берестов («Барышня-крестьянка» ).


 




Пушкин вовсе не намеревался полностью перечеркнуть все достижения романтизма как литературного направления и особого типа сознания. Так, в повести «Выстрел» возникает героический образ Сильвио — романтика истинного, а но поддельного, маскарадного, как это было в «Барышне-крестьянке» и «Метели». В данном случае на первый план выдвигаются проблемы, генетически связанные с традициями декабристского романтизма: свобода личности, нравственное величие человека, отстаивающего свою независимость в жизни.


Очень важное место занимают в «Повестях Белкина» «Гробовщик» (там Пушкин обращается к изображению быта городских ремесленников) и «Станционный смотритель», где с глубоким сочувствием рассказывается о бедном чиновнике, «сущем мученике четырнадцатого класса» (самый маленький чин в то время) с его пробудившимся сознанием человеческого достоинства. Любовный сюжет в «Станционном смотрителе» оказался отодвинутым на второй план. Дочь Вырипа — Дуня в развитии действия почти не участвует. Все авторское сочувствие безраздельно отдано Самсону Вырину.

Многозначительная деталь в самом начале повести помогает осмыслить ее сюжет в широком историко-культурном контексте. На стенах комнаты станционного смотрителя были развешаны картинки, изображающие историю блудного сына. Связь библейской притчи с пушкинской повестью многообразна. Пушкинисты усматривают здесь и отрицание «ходячей морали», и полемику с убеждением о застывшем времени, где, кроме «блудного сына», ничего но меняется. У Пушкина, действительно, повествование построено по иному принципу: мы почти ничего по узнаем о новой жизни Дуни, по зато получаем ВОЗМОЖНОСТЬ следить за теми переменами, которые происходят с ее отцом после того, как она его покинула. И когда, наконец, Дуня все же приезжает домой, она находит там не традиционное прощение, а отцовскую могилу.

Социальный аспект «Станционного смотрителя» органически сочетается с постановкой большой общечеловеческой проблемы, связанной с решением вечного вопроса об «отцах и детях». Финал повести носит примирительный характер. Дуня, пришедшая на смиренное деревенское кладбище, бросилась на могилу отца и «лежала долго». Сохранилось в ее душе высокое нравственное чувство, чувство вины перед отцом. И в то же время, как отмечают исследователи, есть у дочери право решать самой свою судьбу, хотя бы это и не укладывалось в старые, привычные схемы. Есть у нее и своя правда, как была своя правда и у несчастного Вырипа, заплатившего слишком дорогую цену за порыв дочери к ранней самостоятельности.

Тема «маленького человека», поставленная Пушкиным в «Станционном смотрителе», чрезвычайно важна в историко-литературном плане. Пушкинский гуманизм включал в себя не только понятие жалости, но и требовательности к человеку за его жизнь, поведение, поступки, позицию. Эта тенденция получит дальнейшее развитие в повести Гоголя «Шинель» и в творчестве ряда последующих писателей.