Поэт считал необходимым и усиление общественной роли русской литературы, негодовал против пренебрежительного отношения к ней со стороны царского правительства и цензуры. В начале 1823 г. он пишет Вяземскому: «...Пора дать вес своему мнению и заставить правительство уважать нашим голосом — презрение к русским писателям нестерпимо... дайте нам цензуру строгую, согласен, но не бессмысленную...»

В беседах с В. Ф. Раевским, М. Ф. Орловым, П. И. Пестелем и другими высокообразованными деятелями освободительного движения на юге Пушкин стремится обогатить себя познаниями, расширить свой кругозор. В своих замечаниях на работу П. И. Бартенева «Пушкин в Южной России» знавший поэта по Кишиневу офицер И. П. Липранди рассказывает, что Пушкин, «яро самопризнающий свой поэтический дар и всегдашнюю готовность стать лицом со смертью, смирялся, когда шел разговор о каких-либо науках, в особенности географии и истории, и легким, ловким спором как бы вызывал противника на обогащение себя енедениями; этому не раз был я также свидетелем. В таких беседах, особенно с В. Ф. Раевским, Пушкин хладнокровно переносил иногда довольно резкие выходки со стороны и, занятый только мыслью обогатить себя сведениями, продолжал обсуждение предмета.

Очень правильно замечено в статье, что «беседы у Орлова и пр. заставили Пушкина пристальнее глядеть на самого себя и в то же время вообще направляли его мысль к занятиям умственным. По моему мнению, беседы его, независимо от Орлова, но с Вельтманом, Раевским, Охотниковым и некоторыми другими много тому содействовали: они, так сказать, дали толчок к дальнейшему развитию научно-умственных способностей Пушкина по предметам серьезных наук»

К концу 1822 г. относится работа Пушкина над очерком по русской истории XV в. Обращение поэта к национально-историческому прошлому не было случайным.
После Отечественной войны 1812 г. происходит новый подъем национально-исторических интересов прогрессивных кругов русского общества. Мог ли русский народ «не подумать об истории, он, который так сильно, так бескорыстно работал для истории?» — замечает об этом времени декабрист А. Бестужев. Появление «Истории государства Российского» Карамзина, по свидетельству Пушкина, «наделало много шуму и произвело сильное впечатление». Карамзин положил начало систематическому изучению русской истории, выдвинул определенную концепцию русского исторического процесса.
Интерес к истории в России, как и на Западе, по своему содержанию имел различный политический характер и смысл. Реакционные дворянские круги, обращаясь к историческому прошлому, пытались утвердить и обосновать дальнейшее господство феодально-абсолютистского строя в стране.

Пушкин высоко оценил новаторское значение труда Карамзина, но историко-политическая концепция «Истории государства Российского» вызвала его острую эпиграмму:




 







В его истории изящность, простота
Доказывают нам без всякого пристрастья
Необходимость самовластья
И прелести кнута.

Пушкин раньше многих почувствовал необходимость национально-исторического обоснования освободительного движения, что и отразилось в его замечательных исторических заметках, писанных в Кишиневе в августе 1822 г. Основной их идеей, которая навсегда останется в историческом: мировоззрении Пушкина, является мысль о том, что со времени Петра Россия вступила на общеевропейский путь развития, что успехи просвещения неминуемо приведут к народной свободе, к ликвидации крепостного строя.

Вместе с тем уже в этих заметках Пушкин пытается определить своеобразие исторического пути России. Так, он полагает, правда ошибочно, что в России не было феодализма. Отсюда он приходит к заключению, что в России «существование народа не отделилось вечною чертою от существования дворян», как это было в истории Франции. Поэтому Пушкин еще в начале 20-х годов считал возможной мирную ликвидацию крепостного строя.

В своих заметках Пушкин дает оценку роли самодержавия в истории России. Он отмечает, что, с одной стороны, самодержавие в лице Петра сыграло прогрессивную роль, способствовало развитию в России просвещения, неминуемым следствием которого является свобода. Но после смерти Петра все изменяется, происходит ревизия его политики, приведшая к усилению в России рабства. Хитрая и лицемерная Екатерина и ее бездарные предшественники создают новую аристократию, не имевшую никаких исторических связей в прошлом, ненавистную Пушкину до конца его жизни.