Художественный   лаконизм, отмеченный   Пушкиным   в определении жанра, достигается и тем, что во всех пьесах заметно ослаблена роль внешних конфликтов и повышено значение внутренних. Смысл пушкинских трагедий проступает   через   противоборство   позиций, убеждений, характеров, от которых и зависят те или иные поступки персонажей. Благодаря   такой   организации   драматического   конфликта герои как бы зеркально отражаются друг в друге и дополняют друг друга. Так, Моцарт по своему мирочувст-вию противоположен Сальери, но без Сальери он не полон. У них много общего: они причастны к гармонии и умеют наслаждаться ею, знают муки творчества, искренно любят искусство. Конфликты пушкинских пьес разворачиваются на вполне определенном историческом фоне.

 В «маленьких трагедиях»   личность   непосредственно   соотнесена   с   историей. Драматургические коллизии получают разностороннюю мотивировку. Герои всюду поставлены Пушкиным в исключительные    обстоятельства:   Альбер    унижен    бедностью, Сальери поражен крахом своих мечтаний, Дон Гуан тайно возвращается из ссылки, персонажи «Пира во время чумы» накрывают стол и поют песни на улице, по которой разгуливает смерть. Герои Пушкина вступают и в схватку с веком, и друг с другом. Наконец, в них самих борются противоречивые чувства, желания, побуждения. Заглавия трагедий   отражают   парадоксальность   ситуаций, характеров, сопряженность,   казалось   бы,   несовместимых    душевных движений. Так, в названии «Скупой рыцарь» прочитывается и особенность эпохи, когда исчезает окутанный романтической дымкой рыцарский мир, и слитность и непримиримый спор страстей, одолевающих Барона. За всем этим в «маленьких трагедиях» видится и другое: почти осязаемая быстрота, с какой жизнь уступает права смерти, трагическое становится смешным, высокое - низким, торжество сменяется падением. В мощи скрыта слабость, в любви - равнодушие и даже цинизм. Такова жизнь в диалектическом понимании Пушкина,- чрезвычайно подвижна, текуча, зыбка грань между человечным и бесчеловечным, нравственным и безнравственным. Но это вовсе не значит, что Пушкин уравнивает прекрасное и безобразное, возвышенное и низменное.

Внутренней мерой оценки героев всегда выступает у Пушкина человечность. Страсти героев постоянно проверяются на гуманн>ю прочность, в основе которой лежат глубоко народные представления о чести, совести, нравственности, достоинстве человека. Но не только этим объединяется цикл «маленьких трагедий». В болдинских пьесах торжествует реалистический метод Пушкина. Без нажима, легко и непринужденно, воссоздал Пушкин средневековье, Возрождение, вторую половину XVII века, конец XVIII столетия. Действие трагедий развертывается в разных европейских странах - Франции, Австрии, Испании и Англии. Именно там зародился тот индивидуалистический мир, к которому причастны пушкинские герои. Исторические процессы, происходившие в европейских странах, составляют объективную почву, на которой произрастают трагические коллизии пушкинских пьес. Однако Пушкин изображает исторические события не с документальной точностью. Он подходит к ним не как ученый-историк, а как художник, наделенный безошибочным историческим чутьем. Пушкин считал, что художник вправе создать вымышленные обстоятельства, но что герои должны правдоподобно в них действовать. Он ратовал за «истину страстей» в предполагаемых обстоятельствах и в «маленьких трагедиях» показал, что даже самые интимные человеческие страсти зависят от господствующего уклада и формируются им. Вместе с тем человек не утрачивает и личную волю. Он не только слепо смиряется, но и активно воздействует на жизнь и противостоит ей. Герои «маленьких трагедий» живут либо   в   переломные   эпохи истории, либо, подобно персонажам «Пира во время чумы», поставлены перед гибелью.



 





В такие ответственные минуты рвутся привычные общественные связи, возрастает чувство личности, и она раскрывается особенно полно. Человек верит в свои силы, упорно и настойчиво хочет повернуть события в благоприятную сторону. В этом смысле герои выступают творцами своей судьбы. Но одновременно они оказываются игрушками и жертвами страстей. Они покоряются своим влечениям и на этом пути несут гибель себе и другим. Незаметным для самого героя образом эпоха внушает ему мысли, чувства, которые в конечном итоге определяют его жизненное поведение. Поэтому страсти пушкинских героев отмечены чертами силы и слабости, безумия и страха, упоения жизнью и мрачного предчувствия смерти. Пушкинскими героями овладевают страсти с такой неистовостью, что это разрушает их человеческую цельность.

Сколь бы ни были разнообразны сами страсти - жажда власти и скупость, честолюбие и зависть, любовь, самоотвержение, бесстрашие,- они восходят к одной. Такой общей для героев «маленьких трагедий» идеей-страстью выступает жажда самоутверждения (даже если герои ее так не формулируют). Наделенные стремлением к счастью, пушкинские герои не могут понять его иначе, как наслаждение жизнью. А добиваясь счастья, они хотят доказать свое превосходство, исключительность, приобрести для себя особые права. В этом они видят смысл жизни. Порочная идея самоутверждения любыми средствами, невзирая ни на какие препятствия, будь то даже жизнь человека, могла родиться только в жестокий индивидуалистический век, когда, с одной стороны, человек почувствовал себя свободным, а с другой - своевольным и утвердил свои личные желания как единственную и непреходящую ценность. На этом пересечении свободы и своеволия, зависимости и произвола, страсти и рассудка, жизни и смерти возникают трагические ситуации болдинских пьес, вырастает мысль о духовных ценностях человечества и подлинном достоинстве человека. Лишь немногие из персонажей «маленьких трагедий» отвергают себялюбивые жизненные принципы, но и им грозит «железный век» и их всюду подстерегают опасность и гибель.

В «маленьких трагедиях» разрываются родственные, дружеские, любовные и - шире - человеческие связи. Эта пагубная   сила   индивидуалистического   сознания,   разрушающего единство человечества, тревожно отзывалась в сердце Пушкина. В ней он проницательно увидел жуткую трагедию своего времени, предупредил о ней, осмыслил ее в содержании каждой пьесы и тетралогии в целом.