Писатель никогда не взялся бы за перо и не написал своего «Путешествия из Петербурга в Москву», если бы не верил в то, что народу России принадлежит светлое будущее. В этой связи становится понятным, почему окончательная редакция «Путешествия» заканчивалась жизнеутверждающим «Словом о Ломоносове». Если верить путешественнику, рукопись «Слова» подарил ему парнасский судья, автор оды «Вольность». И вот, приближаясь к Москве, путешественник снова и снова перечитывает драгоценные строки подаренной ему рукописи о первом русском ученом из народа. В ряду возвышенных образов тружеников Ломоносов - вершина и последнее звено. От образов угнетенных крестьян Радищев постепенно переходит к образу интеллигента, закончившего зарубежный университет, а на родине угодившего в солдаты («Городня»).

Благоприятно сложилась судьба архангельского мужика Михайло Ломоносова, ставшего первым русским академиком, гордостью российской науки, известным поэтом. «Слово о Ломоносове» построено как панегирик жизни и деятельности великого мыслителя, «песиь заслуге к обществу». Радищев вовсе не желал вторить казенным борзописцам, сделавшим из Ломоносова «певца Елизаветы» и кумира правящей династии или «подражателя немецких поэтов». Писатель спорил с теми, кто считал, что «громкие оды» Ломоносова были предметом для подражания «певцам Екатерины».

Со времен античности в жанре панегирической речи было принято лишь восхвалять героев и их деяния. Элементы критики в этом жанре не допускались. Радищев выступил новатором, соединив в «Слове о Ломоносове» элементы похвалы с элементами обвинения. Он восхвалял Ломоносова за гуманизм. В «Письме о пользе стекла» Ломоносов заклеймил колониальные грабежи и зверства:

    * С перстнями руки прочь и головы с убранством
    * Секут, несытые и златом, и тиранством.
    * Иных, свирепствуя, в средину гонят гор
    * Драгой металл изрыть из преглубоких нор.
    * Смятение и страх, оковы, глад и рапы,
    * Что наложили им в работе их тираны

Ломоносову-историку истинный сын отечества предпочитает древнеримского анналиста Тацита, французского и английского историков Рейна ля и Робертсона, в чьем творчестве есть и освободительные идеи. Ломоносову-физику Радищев предпочитает Франклина, борца за свободу Америки. В заключении похвалы автор «Путешествия» сравнивает роль Ломоносова в становлении русской науки и культуры с ролью творца вселенной.

«Слово о Ломоносове» - оптимистическая концовка книги. Она «утверждает, по словам Г. И. Макогоненко, принцип действия, борьбы, дерзания, прокладывания новых путей» в жизни и науке. По словам другого исследователя, Л. И. Кулаковой, «по дороге из Петербурга в Москву путешественник увидел картины более страшные, чем Телемак в аду, но высказанная в посвящении надежда подкреплялась «Словом о Ломоносове».

Народ - хозяин жизни, творец будущего - это подлинный герой «Путешествия из Петербурга в Москву» А. Н. Радищева, Истинный сын отечества предвидел, что народ выдвинет из своей среды великих государственных мужей, которые приведут Россию «к блаженству».

Слог «Путешествия» нелегок и непрост для современного читателя: он целиком зависит от своего века. Некоторая тяжеловесность и витиеватость радищевской речи соизмеряются в «Путешествии» с ее высокой одухотворенностью, с ясностью и глубиной революционно-критической мысли, со страстностью и пылкостью слововыражения, которые покоятся на гранитном фундаменте безукоризненной нравственной позиции Писателя-Гражданина.

 





В «Путешествии» Радищев убедительно продемонстрировал блестящее владение русской народной речью, отличающейся необыкновенной силой, грубоватой экспрессией, мягким юмором, легким простодушием и неподдельной нравственной чистотой. Вот почему творение Радищева, пережив века, обрело бессмертие. В другой поэме Радищева тех же лет - в «Песне исторической» (1802) - вновь звучат бунтарские призывы против «злых» царей;

    * О цари, цари правдивы!
    * Власть, вам данная от Неба,
    * Есть отрада миллионов,
    * Коль вы правите народом,
    * Как отцы своим семейством.
    * Но Калигулы, Нероны,
    * Люты варвары и гнусны,
    * Суть бичи Небес во гневе,
    * И их память пренесется
    * В дальни веки для проклятий
    * И для ужаса народам!

Незадолго до своей смерти поэт «истребил» свою поэму «Бова»: из ее 12 песен сохранилась только одна. Академик М. П. Алексеев пришел к выводу, что поводом для уничтожения поэмы мог быть ее «крамольный характер»: «…авантюры Бовы не составляли центрального стержня повествования. Они лишь прикрывали другой план развития сюжета, теснейшим образом связанный е основными взглядами Радищева на государство, на русскую историю, на проблемы власти». Радищев хорошо понимал, что время победоносной народной революции еще не пришло. Ее смогут совершить «гордые потомки» через много, много лет.

Когда Екатерина II умерла (6 ноября 1796 г.) и на российский престол вступил свирепый «сын Минервы», 42-летний Павел, он решил все переделать «на свой манер», наперекор покойной матери. «Коронованный Гамлет» указом от 23 ноября 1796 г. распорядился вернуть из ссылки в числе других осужденных и Радищева, но повелел «жить ему в своих деревнях» под надзором полиции. В родовом имении Немцове опальный мыслитель прожил почти четыре года, с июля 1797 г. по март 1801 г., пока новый император Александр I не амнистировал Радищева и указом от 6 августа 1801 г. не пригласил его в столицу принять участие в работе «Комиссии составления законов».

От Радищева тянутся живые нити к членам «Вольного общества любителей словесности, наук и художеств» И. П. Пнину, И, М. Берну, В. В. Попугаеву. Членами этого же общества была два сына писателя:- Николай и Василий.