1.  Форма путешествия.
2.  Публицистические цели «Путешествия».
3.  Художественные моменты произведения.

«Путешествие из Петербурга в Москву» А. Н. Радищева анализировалось со всех сторон, но важна и сама форма изложения, литературное построение.

Описание картин жизни, реальное, обиходное, то что понятно и знакомо — вот что занимает читателя XVIII века. Ориентируясь на читательский интерес, появляется форма мемуаров, писем. Форма же путешествия могла объединить в себе множество элементов. В 1783 году Фонвизин пишет «Путешествие мнимого глухого и немого». С жанром путешествия всегда связывают имя Стерна и его «Сентиментальное путешествие». Но многие полагали, что «Путешествие» Радищева не имеет ничего общего с «пассивной» иронией Стерна. О жанре путешествия было известно в России до Стерна: ученые с их заметками и описаниями, письма русских, учащихся за границей.

Сложный стилистический состав отличает «Путешествие из Петербурга в Москву». А. С. Пушкин видел в «Путешествии» риторические ноты, «жеманство» и надутость. Некоторые видели в нем «многословие», «фразерство «Не скупился на лирические отступления во вкусе только что начавшегося тогда входить в моду сентиментализма», — так отзывался В. А. Мякотин о Радищеве, и, конечно, благодаря этим отступлениям «Путешествие» влилось в литературные традиции того времени.

Черты реализма были также отмечены Мякотиным, он оценивал Радищева как «глубокого знатока русского быта», «описывающего типичные бытовые потребности из жизни различных общественных классов», рассматривающего различные типы людей и их характеры, влияние на которых оказывают общественные условия, устои того времени. Для Селиванского же реализм Радищева стоял под вопросом: «...сквозь выцвевшие краски сентиментализма и манерного пафоса просвечивают яркие черты жизни», хотя не только он, но и многие не видели «ни одного живого типа» в «Путешествии».

Публицистические цели «Путешествия» очевидны. Картины жизни, отражение действительности были необходимы для назиданий, для донесения до людей своих идей и мыслей, свое отношение к устройствам жизни. Радищев не уделяет должное внимание деталям, события не обрисованы в подробностях, все его движения направлены лишь на нравоучения. Его диалоги с людьми, встреченными на пути, краткие и лаконичные, часто разговор построен в форме вопроса-ответа, что удваивает динамичность произведения, указывает на определенность высказываний. Иногда же вопросы сыплются, ожидая своей очереди для ответа:

«Какие же ради вины обуздывает он свои хотения? Почто поставляет над собою власть? Почто беспределен в исполнения своея воли, послушания черною оную ограничивает?»;

«Как желать добра тому, кого не знаю, и что сие? Добром назваться может ли желанием неопределенное, навеваемое 

неизвестностью?» — такие же вопросы даже не требуют ответа и возражений и уже в себе имеют аргументацию. И такая постановка вопроса у Радищева не редкость. По эмоционально окрашенным вопросам, по восклицаниям можно легко определить, что автор хочет донести до нас всю несправедливость, все свое негодование по этому поводу: «Закон? И ты смеешь поносить сие священное имя?»

 





Даже его малочисленные живописные элементы очень точны и передают конкретные эмоции и многое позволяют понять и ощутить. Например, его уточнение в «Любани», что разговор с крестьянином проходит в жаркий летний день. И перед нами сразу предстает картина всей тягости подобного труда под палящим солнцем. И не зря автор в «Городне» говорит о «пронзающем сердце вопле женщин и детей и старцев», и эта деталь создает атмосферу безысходности и горя. Радищев точно, без прикрас показывает реальность.

Радищев не дает портрет своих собеседников, их характер для нас не раскрыт полностью: они как бы есть, но безлики, просто у них совсем другие задачи, соответствующие авторским. Его портреты имеют «крайности»: либо полнейшая идеализация образа, либо гротесковое уродство. Есть в «Путешествии» только одно подробное описание — это описание царя в «Спасской Полести», состоящее из рассмотрения регалий, эмблем и прочих рисунков.

Все герои Радищева выплескивают эмоции через заштампованные понятия: «содроганиями», «воплями» «вздохами»: «Необыкновенный вопль терзающего на себе волосы человека понудили меня остановиться». «Мимическая динамика» Радищева односложна, не раскрыта не имеет оттенков.

Большое внимание в «Путешествии» уделяется слезам, как о что-то понятном каждому, естественном выражении человеческих эмоций. Слезами можно выразить и боль (и физическую и моральную), и умиление, и даже искреннюю радость.

Разговоры героя с встречающимися людьми дают повод для размышлений. Например, разговор с работающим в воскресный день крестьянином дал первый толчок к мысленным исканиям, к размышлению путешественника об эксплуатации людей, о жестокости и несправедливости помещиков. Автор отмечает насколько обычные крестьяне чище морально: после встречи с Анютой, которая оказалась более нравственной, чем женщины из высшего света. Автор размышляет о бюрократии, об административном производстве, об кошмарных условиях крепостного права. В главе «Клин» путешественник уже задумывается о себе, о своем поведении.

Для полноты повествования, для рассмотрения больших тем и примеров, автор вводит «подставных лиц». Это либо рассказ собеседников, либо записки, найденные случайно. Такими главами являются: «Посна», «Спасская Полесть», «Зайцево», особенно яркая глава «Торжок», где даны размышления о цензуре неизвестного автора.

Иногда главный герой является невольным слушателем чьих-нибудь разговоров. Так, например, в «Спасской Полести» до его уха доносятся речи мужа и жены о незаслуженно розданных наградах чиновника. В главе «Крестцы» автор был свидетелем наказов, которые на прощанье давал отец своим сыновьям.

«Речи-жалобы», «речи-рассуждения» героев соответствуют их социальному уровню, определенный синтаксический колорит. Ведь речь крестьянина, например, не может обойтись без просторечий. Вся галерея радищевских образов дана схематично, лишь формально.

Монологи автора несут в основе своей поучения. Им присущ ораторский пафос, призывы к действию.

Можно заключить по внешней структуре «Путешествия», что задачей автора не было просто рассказать реальную историю путешествия, а скорее раскрыть перед читателем свое понимание действительности, свое отношение к проблемам, лежавшим в атмосфере того времени. Безусловно, Радищев выбрал самую подходящую форму произведения для объединения всех своих мыслей, порицаний, призывов к действию.