В стихотворении «К N. N.» (Ты посетить, мой друг, желала…) он очарован любимой женщиной. Интимная тема любовного послания поддержана мелодическими повторами, анафорами:
Твой милый взор, твой взор волшебный
Хотел страдальца оживить,
Хотела ты покой целебный
В взволнованную душу влить.
Твое отрадное участье,
Твое вниманье, милый друг,
Мне снова возвращают счастье
И исцеляют мой недуг.

Но постепенно интимная тема осложняется гражданской. Оказывается, герой и героиня держатся разных мнений, и обоюдное влечение не исключает разности позиций, характеров, убеждений. Как обычно в русской лирике, герой считает женщину во всем правой («моя душа твоей не стоит…»), но ему дороги его взгляды, и он не может им изменить:
Прощаешь ты врагам своим –
Я не знаком с сим чувством нежным
И оскорбителям моим
Плачу отмщеньем неизбежным.

Суровость диктуется его сознанием борца, отвергающего религиозное смирение и духовное рабство:
Лишь временно кажусь я слаб,
Движеньями души владею;
Не христианин и не раб,
Прощать обид я не умею.


 





Герой сперва напоминал унылого и разочарованного страдальца, отъединенного от людей:
Ты посетить, мой друг желала
Уединенный угол мой,
Когда душа изнемогала
В борьбе с болезнью роковой.

Но затем характер его «болезни роковой» прояснился. Причина ее заключена не в любви, не в холодности или измене любимой женщины, не в отгороженности о жизни, а в обществе:
Любовь никак нейдет на ум:
Увы! моя отчизна страждет, -
Душа в волненье тяжких дум
Теперь одной свободы жаждет.

Герой лишь ненадолго отчаялся. И хотя он благодарен женщине за участие, но ее любовь не может исцелить его «недуг». Обретение «целебного покоя» и «счастья» - только мгновенное состояние, не отменяющее «бурных чувств» и «тяжких дум». Через границу характеров и мнений герой постигает общественный смысл личных страданий.
Он начинает понимать, что любовь, коль скоро не в ней причина его страданий, не в силах излечить «болезнь роковую». Теперь его ум просветляется («Движеньями души владею…), и герой решительно воспринимает любовь как чувство, затмевающее его гражданское самосознание:
Я не хочу любви твоей,
Я не могу ее присвоить;
Я отвечать не в силах ей…
. . . . . . . . . . . . . . . .
Мне не любовь твоя нужна…

Лирический герой Рылеева способен на большое и горячее чувство. Элегические формулы выражают не аскетизм, а гражданскую подоснову присущей ему сдержанности. Рылеев создает психологически выразительный портрет патриота-свободолюбца, который стремится понять истоки своих страданий, внутреннюю неудовлетворенность, колебания, слабости и в конце концов находит истину.