«Я люблю Россию до боли сердечной и даже не могу помыслить себя где-либо, кроме России», — писал Салтыков-Щедрин. Этой любовью к Родине определяется направленность сатиры Щедрина. Задачу свою писатель видел в том, «чтобы напомнить человеку, что он человек». «Много есть путей служить общему делу, но смею думать, что обнаружение зла, лжи и порока также не бесполезно, тем более что предполагает полное сочувствие к добру и истине». Особенности сатиры Щедрина в ее злободневности, связи с текущей общественной жизнью и вместе с тем в ее масштабности, постановке вопросов эпохального значения. В зависимости от творческой задачи писатель обращался и к психологическому анализу, и к гиперболе, и к гротеску, и к условному эзопову языку. Он создавал сатирические собирательные образы, стремясь выявить не только то, каким бывает человек, но и каким он может стать в определенных условиях, если снять с него всякие ограничения (реалистическая фантастика) («История одного города»). Своеобразие сатиры Щедрина и в том, что в ней художественное изображение сочетается с раздумьями и страстной речью публициста. Эта сатира беспощадна.

Остановимся на «Истории одного города», в которой воплощены все особенности щедринской сатиры. Щедрин пародирует историческую монографию. «Город» — это целое царство, Россия. Градоначальники, в течение почти целого столетия владевшие судьбами города Глупова, изображены гиперболически, с помощью гротеска: Органчик, шесть градоначальников, явившихся в «междоусобия», Фердыщенко, Бородавкин (ведущий войны за просвещение), страшный Угрюм-Бурчеев и др. (см. хотя бы «Опись градоначальникам») — это правители страны. Все они секут обывателей; но одни секут «абсолютно», другие объясняют «причины своей распорядительности требованиями цивилизации, третьи желают, чтобы обыватели во всем положились на их отвагу». Изображая глуповцев, писатель смеется не над народом, а над тем, что характеризует его отсталость — непротивление, пассивность, чрезмерное терпение. Салтыков-Щедрин выводит целую вереницу ретивых градоначальников города Глупова. Войдя в административный раж, они строят — без капли здравого смысла, крушат — без зазрения совести, штурмуют собственный город, мостят мостовые — не ради удобства глуповцев, а по собственной прихоти, а потом по той же прихоти ломают их и таким путем добывают камень для построения монументов в собственную честь. Любое их начинание отзывается новыми поборами, новыми надругательствами над народом, массовыми сечениями и более крутыми расправами. Дворянство как правящий класс оскудело духовно, властительные верхи деградировали, и этот исторический факт был уловлен Салтыковым-Щедриным. С беспощадным, уничтожающим смехом показывает он эту деградацию, запечатлев в образах градоначальников черты вырождения. Они утрачивают не только логику, проницательность, здравый смысл, но и способность отличить действительное от своих фантастических видений, во имя исполнения которых они ломают и калечат жизнь горожан. Они существуют в бредовом мире, руководствуются своими патологическими наклонностями, но над ними нет никакой управы, горожане бессильны перед их прихотями. «Представители этой школы совершенно искренно проповедуют, что чем больше уничтожать обывателей, тем благополучнее они будут и блестящей будет сама история», — с сарказмом, гневом и болью указывает сатирик на одну из разновидностей своих градоначальников. Он имел в виду современных ему «хозяев жизни».



 






Картина, нарисованная в «Истории одного города», содержит грозное предостережение тем, кто в царской России надеялся на благоразумие правителей и считал возможным общественное развитие по восходящей линии. Салтыков-Щедрин сам подчеркивал, что клеймит не прошлое, осмеивает не долготерпение народа, а указывает на трагические последствия внешне комичных явлений современной ему действительности. Писатель настойчиво убеждал своего читателя в том, что не врожденная жестокость движет градоначальниками, а безответственность: она побуждает их к осуществлению разных прожектов, за которые приходится расплачиваться народу.

Безответственность порождает безрассудную «отвагу» в серьезном деле управления государством. «Урус-Кугуш-Кильдибаев, Маныл Самылович, капитан-поручик из лейб-кампанцев, — представляет сатирик одного из таких правителей. — Отличался безумной отвагой и даже брал однажды приступом город Глупов». Градоначальник Брудастый (по прозвищу Органчик) с пустой головой — это лишь доведение до крайности действительного типа пустоголовых начальников. Градоначальник Прыщ — со своей фаршированной головой — точно так же является крайним выражением тех, у кого, по народному выражению, каша в голове. Их жизнь подчиняется не нормальной логике человеческого поведения, а фантастической логике дурных снов или кошмаров». «Баклан, Иван Матвеевич, бригадир, — серьезно повествует сатирик. — Был роста трех аршин и трех вершков и кичился тем, что происходит по прямой линии от Ивана Великого (известная в Москве колокольня)». После такого зачина уже не кажется невероятным, что этот долговязый градоначальник был «переломлен пополам во время бури, свирепствовавшей в 1761 году». Как остановить бесчинства этой безумной орды, сжигающей десятки деревень, чтобы собрать недоимок два рубля; разрушающей город, чтобы запрудить реку; каждодневно тиранящей народ, забитый до потери человеческого облика? Салтыков-Щедрин назвал самого оголтелого из своих градоначальников прохвостом и идиотом. Размышляя, как справиться с этим воплощением тупости, обладающей властью, он пишет: «Обыкновенно противу идиотов принимаются известные меры, чтоб они, в неразумной стремительности, не все опрокидывали, что встречается им на пути. Но меры эти почти всегда касаются только простых идиотов; когда же придатком к идиотству является властность, то дело ограждения общества значительно усложняется.

...Там, где простой идиот расшибает себе голову или наскакивает на рожон, идиот властный раздробляет пополам всевозможные рожны и совершает свои, так сказать, бессознательные злодеяния вполне беспрепятственно». Мысль сатирика прозрачна: надо отнять власть у всевластного идиота, а с простыми общество сумеет справиться. Наследие Салтыкова Щедрина с годами не утратило своей эстетической продуктивности. Его влияние испытали на себе практически все русские художники, обращавшиеся к сатире. До сих пор оно сохраняет свое общечеловеческое значение. Талант Салтыкова-Щедрина был удивительно глубоким и многогранным. Гениальный сатирик, проницательный социолог, человек с обостренным чувством современности, он был в то же время великолепным редактором, замечательно вел кропотливую работу с начинающими писателями. Салтыков-Щедрин был крупным критиком и остроумным публицистом, в необходимых случаях умел с убийственным сарказмом указывать на смешное в исследуемых им явлениях общественной жизни и литературы. Писатель мог по праву сказать о себе: «Неизменным предметом моей литературной деятельности был протест против произвола, двоедушия, лганья, хищничества, предательства, пустословия» — против пороков, которые порождались бесправием простых людей и всевластием «хозяев жизни».