Глядя на глуповство с вершины 60-х годов, из времени чаяний и надежд, Щедрин смотрел на него уже словно бы из того будущего, где ничего подобного больше не останется, не должно остаться. История Глупова виделась сатирику не только в своей мрачности и бессмысленности, но и в своей окончательной исчерпанности. Потому-то так законченно и отлились у Щедрина типы градоначальников. В завершение всего ряда градоначальников на страницах «Истории одного города» появляется Угрюм-Бурчеев. Он аттестуется Щедриным так: «Угрюм-Бурчеев был прохвост в полном смысле слова. Не потому ТОЛЬКО, что он занимал эту должность в полку, по прохвост всем своим существом, всеми помыслами». В этой характеристике писателем опять же сводятся — и снова с большой остротой — старое, еще петровского времени, наименование должности полкового палача и более позднее бранное обозначение мошенника.


Угрюм-Бурчеев берется остановить реку, то есть прекратить жизнь. Щедрин не обольщается насчет ответной реакции глуповцев — они остаются безгласны. Возражая на упрек одного из рецензентов в том, что население Глупова «слитком пассивно переносит лежащий на нем гнет», писатель говорил, что хотя «можно найти в истории и примеры уклонения от этой пассивности», но «важны не подробности», а общие «результаты», общий же результат «заключается в пассивности».