Как благодарный материал для создания комических зарисовок купцы мелькали в русской драматургии и до Островского. Но Одоевский совершенно верно почувствовал и меру критицизма, и, главное, масштаб обобщения в комедии «Свои люди — сочтемся!». Здесь был тот же масштаб, что и в пьесах великих предшественников молодого драматурга: всероссийский, исторический. «Деловой мир» русского, купечества представал действительно как целый мир русской жизни, отразивший В себе общие боли и проблемы современности.

Уже перемена названия очень много говорит о становлении специфической поэтики Островского. «Банкрот» — название, дающее «социально-профессиональную» характеристику героя, самим заглавием выдвинутого в центр пьесы. Оно как бы ставит типичную для натуральной школы задачу дать аналитический портрет лица, представляющего сословие или уклад жизни, характерный для определенной среды, местности. Интерес действия сосредоточен на поступке героя, на его коммерческом преступлении, составляющем основное событие фабулы. Пословичное название перемещает интерес С событии па нравственную коллизию, одновременно «децентрализуя» пьесу. Не только Большое, Подхалюзин и Липочка, но и стряпчий, и сваха, и даже Тишка, непосредственно не участвующий в интриге,— все они охватываются новым названием, иронически определяющим их отношения.
Комедия Островского, рисуя как будто бы экзотический быт замкнутого купеческого мира, на самом деле —в высшей степени современное произведение. И жизнь замоскворецкого купеческого дома по-своему отражает общерусские процессы и перемены. Здесь тоже происходит своего рода конфликт «отцов» и «детей». Не зная, конечно, этих слов, говорят о просвещении и эмансипации. Но в мире, самую основу которого составляют обман и насилие, все эти высокие понятия и освобождающие веяния жизни искажаются как в кривом зеркале

-Антагонизм богатых и бедных, зависимых, «младших» и «старших» выражение Добролюбова) здесь развернут и продемонстрирован не в сфере борьбы за равноправие или свободу личного чувства, а в сфере борьбы корыстных интересов, стремления разбогатеть и зажить «по своей воле». Все высокие ценности, к которым устремлены мечты и действия передовых людей эпохи, подменены своими пародийными двойниками. Образованность— не что иное, как желание следовать моде, презрение к обычаям и предпочтение «благородных» кавалеров «бородастым» женихам.

В комедии идет война всех против всех, и в самом антагонизме Драматург вскрывает глубокое единство персонажей: добытое обманом удерживается только насилием, грубость чувств — естественное порождение грубости нравов и принуждения. И когда «купеческий король Лир» (как назвали Большова современники) в финале страдает от поругания, совершаемого детьми, зритель испытывает сложное чувство. Отвращение к бездушию молодых хищников, жалость к старику, лишившемуся всего, отнюдь не отменяет сознания, что он сам — источник своих бед. Но наше понимание происходящего еще более осложнено известной прямотой и простодушием Большова, этого жулика и самодура. Островский дает понять зрителю, что вся жизнь научила его героя жить и вести себя так, а не иначе. В пьесе присутствуют одновременно три ступени купеческой биографии, воплощенные в трех разных персонажах: Тишке, Лазаре и самом Самсоне Силыче



 





Это все ступени «нормальной» купеческой карьеры. Экстраординарные поступки начинаются со злостного банкротства Большова, которому надоело «по грошам-то наживать! Махнул сразу, да и шабаш!». Большов, решившийся на мошенничество, провоцирует предательское жульничество Подхалюзииа и сам становится его жертвой. ... Так Островский, не нарушая важнейшего принципа .классической драматургии (взять такой момент жизни героя, когда он раскрывается разом весь в одном столкновении, в одной конфликтной ситуации), добивается эпической глубины в обрисовке человека, показывая его формирование и «кризис».

В комедии «Свои люди — сочтемся!» складываются некоторые черты поэтики Островского, присущие всему его театру в целом. Во-первых, сосредоточенность вокруг нравственной проблематики, через которую ведется анализ социального аспекта жизни. Отсюда вытекает и второе свойство: абсолютное преобладание семейно-бытовых конфликтов. В-третьих, отметим, что нравоописательные элементы драматургии Островского при всей своей яркости и выразительности всегда имеют подчиненное значение: они нужны для анализа характеров и влияющих на их формирование обстоятельств.

При своей бесспорной близости к натуральной школе первая большая пьеса Островского обладала столь же несомненной художествен ной новизной. Здесь была достигнута очень высокая ступень обобщения. Опираясь на индивидуализацию, драматург создал типы, давшие плоть и облик целому явлению русской жизни, вошедшие в культурную память нации как «типы Островского».

Пьеса обладает достаточно сложной композиционной структурой, объединившей традиционную для натуральной школы очерковость с напряженной интригой, и вместе с тем характерной для Островского неторопливостью развертывания событий. Пространная замедленная экспозиция объясняется в первую очередь тем, что драматическое действие у Островского не исчерпывается интригой. В него втянуты и нравоописательные эпизоды, обладающие потенциальной конфликтностью (споры Липочки с матерью, визиты свахи, сцены с Тишкой). Своеобразно динамичны и беседы героев, не приводящие ни к каким непосредственным результатам. Это микродействие можно назвать речевым движением. Язык, речь, самый способ рассуждений, который в этих речах выражается, так важен и интересен, что зритель следит за всеми поворотами, казалось бы, пустой болтовни. У Островского сама речь героев — почти самостоятельный объект художественного изображения. —~ После «Своих людей» Островский создает «сцены» «Утро молодого человека» и «драматический этюд» «Неожиданный случай» (оба жанровых определения принадлежат драматургу). «Утро молодого человека» — «очерк нравов», а «Неожиданный случай»— первый у Островского «психологический этюд».

Впервые Островский миру пошляков и стяжателей противопоставляет положительный образ. Марья Андреевна, несмотря на свою наивность, проявляющуюся в ее отношениях с Меричем, — человек чистый и честный, глубоко страдающий. Новым для Островского было внимание к внутренней жизни героини, к психологическим подробностям. В пьесе еще не вполне органично сочетались нравоописание в духе натуральной школы, черты литературной пародии (развенчивание романтических штампов и бытового «пе-чорипства» в любовной линии пьесы) и зарождающийся психологизм. По впоследствии стало ясно, что ЭТО был первый шаг Островского к психологической драме.
«Свои люди —сочтемся!» и написанная через несколько лет комедия «Доходное место» имели самую сложную в биографии Островского цензурную историю. Неприятности с комедией «Свои люди — сочтемся!» закончились даже установлением негласного полицейского надзора над ее автором. В одном из своих объяснений с властями по поводу этой пьесы Островский и сформулировал — вполне искренне — свое понимание собственного художественного призвания: «Главным основанием моего труда, главною мыслию, меня побудившею, было: добросовестное обличение порока, лежащее долгом на всяком члене благоустроенного христианского общества, тем более на человеке, чувствующем в себе прямое к тому призвание.