Исследование солнечной символики в «Слове о полку Игореве», величайшем памятнике литературы и духовной культуры Древней Руси (XII в.), представляет исключительный интерес для историко-материалистического понимания как идейно-эстетической сущности памятника и миросозерцания его гениального автора, так и для раскрытия основ целостной символико-метафорической системы стиля произведения. Поэтому нет ничего удивительного, что издревле человек признавал источник света, тепла и жизни своим главным богом и представил его в антропоморфических и зооморфических образах. Богом солнца индусов был - Сурья и Савитар, персов - Ормузд; ассириян - Издубар и Нимрод; вавилонян - Мардук; египтян - Озирис, Пта, Ра; финикиян - Геракл; греков - Аполлон, Гелиос, Феб; скандинавов - Один; германцев - Бальдер; славян - Даждь-бог, Хоре, … Религии древнего Востока, культы Греции и Рима, культы Мексики и Перу, наконец, религии литовцев, славян, германцев и других народов создавали секты, поклоняющиеся солнцу и огню, как земному прообразу первого… Славянские праздники - коляда; праздник Марены, Купала сопряжены с языческими обрядами поклонения солнцу».

В мифологических и эпических, политических воззрениях Древности, перешедших в Средневековье, правители (императоры, цари, князья и др.), исторические и эпические герои ряда народов имели солнечное происхождение. Фараоны и богдыханы считались сыновьями солнца, потомки индийской солнечной династии дожили до XX в. В Древней Руси, в частности князьям-героям «Слова о полку Игореве» (Святославу, Игорю и др.), был хорошо известен их союзник и противник тюркский хан Кунтутщей, имя которого означало - «Солнце взошло». Общеизвестно былинно-народное прозвание киевского князя Владимира «Краевое Солнышко». Поэтому для интересующей нас солнечной символики «Слова» и ее идейно-эстетической оценки мы должны, не выпуская из поля зрения всего уже изложенного, обратиться к рассмотрению и определенных исторических и идеологических обстоятельств, связанных с родовым происхождением князей - главных героев памятника, и отношения к этим обстоятельствам со стороны феодального общества изучаемой эпохи.

Прежде всего, необходимо обратить внимание на тот факт, что герои «Слова», князья Ольговичи, представляли собой весьма заметное для феодалов-современников и консолидированное (при периодическом появлении внутренних противоречий) ответвление рода Рюриковичей. Воинственные Ольговичи несомненно гордились своим происхождением и не забывали о своем родоначальнике Олеге Святославиче (внуке Ярослава Владимировича Мудрого).  Стремление Илариона возвысить христианский подвиг (крещение Руси) Владимира до значения крещения Византии «равноапостольным» императором Константином Великим (IV в.) побудило этого первого из русских митрополита Киевского (а не из греков, как до и после него) отказаться от провинциального и вассального (с точки зрения византийцев, а возможно - и Ярослава) титула «князь» или даже - «великий князь» и употребить по отношению к Владимиру (династически закрепив за его сыном) вместе с описанием высочайших достоинств заимствованной им иностранной (православной) религии, иностранный же, но не византийский, а тюркский титул «кагана» (тем более, что власть «великого кагана» в Хазарском каганате обожествлялась). Очевидно, этот очень заметный для средневековой идеологии акт был предпринят Иларионом для того, чтобы в условиях борьбы с Византией титул «кагана» у Владимира и Ярослава мог бы соперничать с императорским титулом византийских «василевсов» («базилеев»). Для оценки многочисленных тюркизмов «Слоза», в частпости и титула «каган», важен тот факт, что этот термин был намеренно и беспрепятственно включен Иларионом в его православно-тенденциозную торжественную проповедь (хотя летописцами титул «каган» по отношению к древнерусским князьям не применялся).

Титулование Олега «коганом» могло исторически возникнуть в связи с его длительным княжением в Тмутаракани, принадлежавшей ранее Хазарскому каганату. Хазары, служившие, по-видимому, императору Никифору Вотаниату, захватили в 1079 г. Олега в плен и отправили в Царьград. А вернувшись из Византии в 1083 г., вероятно, при помощи императора Алексея Комнина, он имел достаточно военных сил, чтобы арестовать обосновавшихся в Тмутаракани князей - Давида и Володаря, «и исече козары, иже беше с(о)ветницы на убиение брата его (Романа «Красного» - Красивого. - А. Р.) и на самого» (И, 143).


 





Сохранившаяся греческая печать (конца XI в.) определяет титул Олега (в крещении - Михаила): «Михаил, архонт Зихии, Матрахов и Хазарии». Избрав этот титул, как отмечает В. Л. Янин, столь отличный от традиционного титула архонта России (как на печати Владимира Мономаха и др.), «Олег Святославич как бы поставил себя вне сообщества русских князей, подчеркнув особое положепие своих тмутараканских владений в системе русских земель». Эти обстоятельства свидетельствуют, во-первых, о политическом сепаратизме Олега (а затем и Ольговичей), и во-вторых, о распространении его власти на «Хазарию». О том же свидетельствует и титул «когана», сохранившийся за Олегом в эпической традиции Ольговичей (видимо, от песен Бонна до «Слова»), который также резко выделял в глазах современников (героев «Слова») основателя их рода среди всех других древнерусских владетельных феодалов - только «князей», включая и таких могущественных, как великий князь Всеволод Юрьевич Суздальский или Ярослав Владимирович Галицкий (тесть Игоря), безуспешно призывавшихся автором «Слова» в Киев.

После этих наблюдений мы получаем возможность по-новому подойти к оценке давно известного факта о затмении солнца во время похода Игоря. «Знамение» (полное затмение солнца 1 мая 1185 г., 16 ч. 48 м.) произошло в 13-й раз в княжеской родовой истории и в 14-й раз применительно к названным выше князьям. Это событие застало младших князей Ольговичей (Игоря с родственниками) на берегу р. Донца, после чего они потерпели сокрушительное поражение от половцев 10 мая, то есть с таким же десятидневным сроком после знамения, с каким последовала смерть их деда Олега.

Есть все основания полагать, что в провиденциальном сознании феодалов (как на уровне христианского культа, так и языческого суеверия)   в среде самих Ольговичей, их родственников - князей, а также и летописцев, и певцов княжеской «славы», такие вековые трагические обстоятельства, как повторение солнечных знамений, могли стимулировать символическое истолкование и по отношению к другим совпадениям, связанным с родовой традицией повторения тех языческих княжеских имен, обладатели которых, как казалось, были давно отмечены солнечной зависимостью. Дед Олег и его внук Игорь были Святославичами, а великий князь Святослав первым в роде умер перед затмением солнца. Игорь получил свое «мирское» (языческое) имя в честь дяди Игоря Олеговича (имя восходило к Игорю Рюриковичу). Младший сын Игоря, упомянутый в «Слове», носил имя прадеда - Олега. Племянник Игоря (участник похода) - имел отчество - Святослав Олегович. Другой герой «Слова» - Всеволод Святославич («Буй-Тур») был тезкой своего дяди Всеволода Олеговича), который в свою очередь был отцом героев «Слова» великого князя киевского Святослава и князя черниговского Ярослава. Имена последних «Святослав» и «Ярослав» совместили имя и отчество уже упомянутого Святослава Ярославича, общего прадеда героев «Слова».

Героям «Слова» - Игорю и Всеволоду Святославичам, и их двоюродным братьям Святославу и Ярославу Всеволодовичам, со всеми их родственниками, - «судьбы» их княжеского рода были известны, несомненно, не только из летописей и эпических песен, но в первую очередь из живого родового предания. Князь Всеволод Олегович (родившийся в 1094 г.) был взрослым, когда солнечное «знамение» предвозвестило о смерти его отца Олега (1115 г.). От отца Всеволод мог знать о сходных обстоятельствах смерти своих дядьев (Глеба в 1078 г.; Романа в 1079 г.), а затем сам был современником аналогично объясненной в летописи смерти своего двоюродного дяди Святополка (1113 г.), а также - двух дядей Давида (1123 г.) и Ярослава (1129 г.). Такое же знамение при смерти самого Всеволода не могло остаться незамеченным его взрослым сыном Святославом (род. около 1125 г.), старшим из героев «Слова», который ранее мог воспринять от отца рассказы о жизни и смерти своих дедов и прадеда. Затем на живой памяти Святослава Всеволодовича при аналогичных совпадениях был убит его дядя Игорь Олегович (1147 г.). Младший брат, Ярослав Всеволодович (род. в 1140 г.), был в это время семилетним ребенком, но ко времени убийства их общего двоюродного дяди Изяслава Давыдовича (1162 г.) и он стал взрослым. А в это время Игорь Святославич (род. в 1151 г.) стал отроком. Все они, включая Всеволода («Буй-Тура», род. около 1155 г.), очевидно, получили известие о смерти их троюродного брата Глеба Ростиславича (1176 г.) при таком же знамении.