Вторая часть трилогии дает также богатейший материал для истолкования шекспировского отношения к народу как к самодеятельной политической силе. Изображение восстания Кэда во второй части «Генриха VI» дало повод для многолетних споров об отношении Шекспира к народному бунту. Часто эти сцены использовались исследователями, пытавшимися доказать антинародный, аристократический характер шекспировского творчества; тех же ученых, которые справедливо отстаивали тезис о демократической основе мировоззрения Шекспира, эти сцены нередко приводили в смущение.

Важнейшей стороной в шекспировской оценке восстания является глубокое понимание и объективное воспроизведение требований, выдвигаемых восставшими. Отдельные штрихи, характеризующие тяжелое положение масс, встречаются еще до сцен, непосредственно рисующих само восстание. Протест против усиливающегося угнетения масс звучит уже в третьей сцене первого акта, где один из просителей пытается подать королю от имени своего прихода жалобу по поводу огораживания общинных земель. Поэтому поддержка народом требований Кэда является вполне закономерной. Показательно, что наибольший энтузиазм у восставших вызывают примитивно-уравнительные тенденции в лозунгах Кэда - штрих, свидетельствующий о том, что Шекспир был знаком с лозунгами многочисленных восстаний крестьян и городской бедноты, в ходе которых подобные требования выдвигались неоднократно. О том, что Шекспиру были известны подробности восстаний, свидетельствуют и другие детали, в том числе изображение расправы над клерком из Чатама - расправы, вызывающей явную антипатию Шекспира.

Отсюда понятно и скептическое отношение Шекспира к восстанию Кэда, который выступает в пьесе не столько как народный вождь, сколько как ловкий авантюрист, демагогическими лозунгами увлекающий за собой простых людей. И словесный поединок между Кэдом и Клиффордом, в результате которого народ покидает своего вождя, не является столкновением идейных антагонистов; победа Клиффорда - это победа более умелого демагога.

Кроме того, из доступных ему источников Шекспир мог сделать прямой вывод о том, что восстание Кэда - не народное движение, а часть политической игры феодалов. Холиншед, например, так характеризует мятеж Кэда: «Те, кто поддерживали герцога Йоркского и хотели увидеть на его голове корону, на которую (как они судили) у него было больше прав, чем у того, кто ее носил, организовали волнение в Кенте следующим образом. Одному молодому человеку приятной наружности и неглупому предложили назваться Джоном Мортимером, кузеном герцога Йоркского (хотя его имя было Джон Кэд, или, как говорят некоторые, Джон Мендолл (Латаный); как говорит Полихронион, он был ирландцем), рассчитывая в своей политике, что это прозвище привлечет к нему на помощь всех, кто поддерживал дом графа Марча». Следуя трактовке Холиншеда. Шекспир делает настоящим инициатором мятежа самого Йорка, который раскрывает свои замыслы в первой сцене третьего акта. Кэд превращается, таким образом, в прямого наемника Йорка, что позволяет Шекспиру показать демагогию в поведении «вождя»; само же восстание оказывается результатом провокации, подстроенной феодалами, своеобразным проявлением феодального мятежа, который был так ненавистен Шекспиру. Поэтому легко понять отрицательное отношение поэта к восстанию 1450 года. И естественно, что на материале сцен, изображающих восстание Кэда, нельзя делать выводов об отношении Шекспира к народу в целом.

Дебют Шекспира как драматурга оказался удачным, хотя первая трилогия и не принадлежит к числу шекспировских шедевров. Художественная манера, в которой она написана, во многих случаях напоминает творческий почерк старших современников Шекспира.


 





Композиционные особенности всех трех частей «Генриха VI» во многом определяются недостаточно четким построением конфликтов, а также тем, что эти конфликты далеко не всегда решаются на протяжении одной пьесы. Так, в первой части - три самостоятельных конфликта: конфликт между Англией и Францией, конфликт между Глостером и кардиналом Уинчестерским и, наконец, конфликт между сторонниками Алой и Белой розы. Из них только внешнеполитический конфликт исчерпывается в первой части; два других переходят во вторую часть, где столкновение между Глостером и кардиналом не столько решается, сколько снимается в связи со смертью обоих персонажей. Конфликт между Норками и Ланкастерами продолжает усиливаться на всем протяжении второй части, и финал пьесы вообще не претендует на его решение. Только третья часть построена вокруг основного конфликта, определяющего действие пьесы и разрешаемого в сцене смерти Генриха VI. Но и здесь победа Иорков и физическое уничтожение их противников не проясняет атмосферы спектакля; по мере приближения к финалу растет значение Ричарда Глостера, его реплики свидетельствуют о назревании нового конфликта.

Пьесы перегружены батальными эпизодами, рукопашными схватками; в одной только первой части не меньше 12 раз на сцене происходят битвы или поединки. Такое обилие битв и единоборств придает пьесам определенную монотонность.

На всей трилогии лежит отпечаток риторичности, также усиливающий впечатление однообразия. Как остроумно заметил Ф. Хэллидей, «речи имеют тенденцию быть длинными, обдуманными декламациями, обращенными к публике, и даже там, где они более коротки, персонажи, как кажется, более заинтересованы в аудитории, чем в своих спутниках на сцене». Такая риторичность неизбежно делает характеристику персонажей весьма прямолинейной; герои открыто излагают свои намерения и очень часто рассказывают аудитории о своих положительных н отрицательных качествах. Поэтому в трилогии еще не встречается образов многоплановых и многосторонних, показательных для более поздних этапов в творчестве Шекспира.

И все же, несмотря на многие слабости, присущие трилогии, она производит большое эмоциональное воздействие на аудиторию. Это - огромное полотно, рисующее годы тяжких страданий английского народа от своеволия буйных и жестоких феодалов. Хотя Шекспир и не намечает в трилогии какого-либо положительного решения поставленных в ней исторических и политических проблем, отношение автора к изображаемым событиям проявляется совершенно отчетливо и состоит в решительном осуждении кровавой феодальной распри.

Последовательная политическая тенденциозность, глубокая озабоченность судьбами нации в целом является важнейшим завоеванием Шекспира. Этим трилогия о Генрихе VI резко отличается от «исторических» пьес современников Шекспира. Так уже в самых ранних шекспировских пьесах закладываются основы нового творческого метода.