В своей драме Шиллер, в общем, придерживался изложенных здесь исторических фактов, но внес ряд существенных изменений и дополнений, с которых ясно сказалась его просветительская историческая концепция. Идейный замысел трагедии органически сочетался с принципами ее художественного построения.

Шиллер писал в предисловии: «Да простит мне автор «Гамбургской драматургии» (то есть Лессинг) вольности, допущенные мною в обращении с событиями». Задача драматурга, считает Шиллер, заключается в том, чтобы заметить тонкие, как паутина, нити, связующие отдельные и как бы изолированные события «со всем мирозданием…» При этом «художник… имеет в виду близорукость человечества, которое намеревается поучать…». Именно стремление «поучать человечество» вдохновляло Шиллера при работе над драмой, которая носит знаменательный подзаголовок «Республиканская трагедия». Интересно, что самый толчок, побудивший его обработать историю заговора Фиеско в форме драмы, Шиллеру дал Руссо. Последний писал, что Плутарх в своих «Жизнеописаниях великих людей» всегда изображает только подлинно нравственных великих людей или крупнейших злодеев, но никогда не описывает людей наполовину великих; при этом Руссо указывал, что «в новой истории был человек, который заслуживал быть изображенным его (то есть Плутарха) кистью, и это был граф Фиеско, для того собственно и воспитанный, чтобы освободить отечество от господства Дориа. Ему постоянно указывали на генуэзский трон, и в его душе жила одна только мысль о свержении узурпатора»

Как и Франц Моор в «Разбойниках», Джанеттино Дориа изображен сторонником ненавистной Шиллеру философии наслаждения и эгоизма. Подобно Францу, Джанеттино для достижения своей цели- в данном случае сделаться правителем Генуи - не останавливается ни перед какими преступлениями, не брезгует никакими средствами. Сразу же в начале действия драмы мы видим, как Джанеттино уплачивает мавру Гассану сто цехинов и приказывает ему убить Фиеско, в котором он чувствует своего главного политического противника: «Этот человек - магнит. Все беспокойные умы притягиваются к его полюсу». Когда гости на пиру у Фиеско провозглашают тост за республику, Джанеттино демонстративно, на глазах у всех, бросает свой бокал на пол и разбивает его вдребезги. Он везде и всюду ведет себя уверенно, как будущий деспот, не сомневаясь, что предстоящие выборы дожа должны санкционировать его положение фактического правителя Генуи. Уверенный в своей победе, он заранее раздает государственные должности, которые считалась выборными. Так он обещает своему приверженцу Ломеллино пост прокуратора Генуи. Когда при этом Ломеллино обращает внимание своего покровителя на преобладающее влияние богатого дворянства в синьории, молодой Дориа презрительно отвечает: «Генуэзские дворяне? Седой волос из бороды моего дяди перевесит на чаше весов всех дворян с их предками и гербами. Ты будешь прокуратором! Я так сказал. Мое слово стоит всех голосов сената».


 





И Джанеттино так и поступил: во время выборов прокуратора за Ломеллино и его противника Цибо было подано равное количество голосов, когда же последний поданный бюллетень, который должен был решить исход голосования, оказался в пользу Цибо, молодой Дориа продырявил этот избирательный бюллетень шпагой и цинично объявил Ломеллино прокуратором. Такое открытое издевательство над правами генуэзского дворянства вызвало недовольство и привлекло многих дворян в лагерь Фиеско.

С еще большей наглостью деспот попирает законные права простых людей, сторонников республиканского строя, Он всячески притесняет их, издевается над их женами и дочерьми. Все эти мерзкие дела Джанеттино творит в расчете, что заслуги его дяди обеспечат ему безнаказанность: «Не для того ли герцог Андреа сражался за этих подлых республиканцев, не для того ли он весь изрублен, чтобы его родной племянник вымаливал благосклонность генуэзских дочерей и невест? Гром и Дориа! Ничего! Проглотят! Я так хочу! Не то я велю воздвигнуть над костями дяди виселицу, на которой вольность Генуи лишь ногами подрыгает перед смертью».

Развратный Джанеттино совершает насилие над Бертой, дочерью Веррины. В исторических источниках об этом преступлении молодого Дориа не упоминается. В «Заговоре Фиеско» оно играет такую же роль, как история чешского дворянина Косинского в «Разбойниках». Надругательство Джанеттино над Бертой переполняет чашу терпения республиканцев, они единодушно клянутся отомстить за поруганную честь девушки и не успокоиться до тех пор, пока по-вор дочери Веррины не будет смыт кровью насильника.