Учитывая композицию произведения, “появление” Элизы, которое передует ее первому “преобразованию”, не так контрастирует с уже известным о героине, как углубляет наши предыдущие представления о ней. С помощью ремарки Шоу сознательно усложняет образ, добавляет ему новые психологические черты, в определенном плане подготавливая тем самым контрастное преобразование (пока что лишь внешнее) “замазушки” в герцогиню. Следующее появление Элизы можно рассматривать как своеобразное “переходное появление”, что дает возможность зрителю убедиться в незаурядных возможностях девушки. Напомним, что ее отец, довольно легко получив от Хигинса желаемые пять фунтов, “спешит к дверям, чтобы уйти со своими дармовыми деньгами”.  Но эта попытка оказывается неудачной: “Отворив двери, он чуть ли не наталкивается на хрупкую, волшебную и чистенькую японочку в скромном голубом кимоно, мастерски украшенном белыми цветами жасмина”.

Оказывается, это его дочь, которую он не узнает: таким разительным оказалось внешнее преобразование Элизы лишь после обычного мытья в ванной! Правда, первые же слова ” красавицы-японочки” мгновенно ставят все на свои места, а желание героини (немедленно воплощенное!) снова украсить себя старой шляпой окончательно развеивают все иллюзии зрителей: перед нами та самая Элиза… Хотя и “отмытая” до неестественной для нее чистоты. “Переходное появление ” важно тем, что в нем рельефно воплощен кричащий контраст между “изысканностью” внешности и грубостью и неотесанностью натуры героини. Итак, она, кроме внешней “чистоты”, будто совсем не изменилась? Но нет, все ж таки это уже новая Элиза! Контрастное противопоставление внешнего совершенства и внутреннего бескультурья, четко “прорисованное” Шоу во втором действии, достигает апогея в “появлении” героини в третьем действии, когда она - неожиданно для хозяйки - оказывается в гостиной миссис Хигинс.

Зритель видит настоящий “шедевр”: «Элиза, изысканно одетая, производит такое впечатление своей красотой, что при ее появлении все встают. Управляемая сигналами Хигинса, с натренированной грацией она подходит к его матери». На это следует обратить внимание: “Все встают”! Потому что не могут удержаться, поэтому встают вместе со всеми, ее “творцы”? Обязана ли “вставать” пожилая женщина, когда в ее гостиную входит девушка, которую она, кстати, к себе не приглашала? Но госпожа Хигинс тоже не удержалась…


 





Нельзя не заметить, что появление Элизы вызывает фурор именно тем, что девушка безупречна извне, и это общее “вставание” свидетельствует прежде всего о откровенном увлечении присутствующих именно этим внешним совершенством героини. Кроме того, здесь объединяются как красота девушки, данная ей Богом, так и приобретенное благодаря обучению замечательное произношение. Тем не менее, как только Элиза “входит во вкус” разговора, очевидной становится дисгармония внешнего и внутреннего в ней: здесь бросается в глаза ее “натренированная грациозность” и покорное следование сигналам Хигинса. Это “появление” героини однозначно дает понять, что внешние изменения образа являются начальной и потому простейшей стадией на пути создания нового человека.

Ведь Элиза, которая пылко обсуждает судьбу шляпки, является той же самой “цветочницой”, она совсем не изменилась по сравнению со своим первым “появлением”. Находчивый (или злорадно иронический?) Хигинс, который объяснил, шокируя гостей госпожи Хигинс, выражения этой красавицы тем, что это, дескать, таким является “новый стиль” общения, выступает здесь едва ли не пророком. Кажется, речь идет о невольном саморазоблачении “Пигмалиона XX столетия”. Композиционно это “появление” героини становится своеобразным поворотным моментом в развитии ее художественного образа. Оказывается, что внешнее совершенство, совершенство одежды и произношения уже достигнуты, тем не менее, теперь, по словам Хигинса, время думать “о душе” этого человека, “а это самое непонятное”.

Для просвещенного, уважаемого профессора, который гордится своими знаниями, “душа” - это, действительно, “самое непонятное”. Но без понимания им того, что представляет собой душа девушки, он не сможет уравновесить воспитанностью, личностным содержанием внешнее совершенство Элизы и совершенство ее произношения…