К тебе, имеющему быть рожденным
Столетия спустя, как отдышу, --
Из самых недр, как на смерть  осужденный,
Своей рукой -- пишу...
М. Цветаева



 





Я считаю, что поколения людей связаны между собой в такую неразрывную цепочку, где расстояние между звеньями порой очень трудно определить. Говорят, связь времен чаще всего осознается подспудно. Но когда лично приходится прикоснуться к этой своего рода эстафетной палочке, отшлифованной ладонями многих и многих людей, живших и любивших до нас на земле, то очень остро ощущаешь эту самую вечность и преемственность истории.
В статье писателя К. Привалова меня заинтересовал один, связанный с эстафетой времени, момент. Писатель говорит: "... Мой отец вспоминал о своих встречах с Маршаком. Как-то Самуил Яковлевич -- старинный ученик и стипендиат В. В. Стасова -- рассказывал о том, как в конце восьмидесятых годов прошлого столетия Стасов жил в Париже. Однажды он сидел в русском кафе, когда в зал вошел седой статный старик. "Здравствуйте", -- сказал старик. Никто из сидящих в кафе не ответил ему, даже не шелохнулся. Старик обвел взглядом людей, только что таких шумных, а теперь настороженных, замерзших, резко повернулся и вышел, хлопнув дверью. "Кто это был?" -- спросил у товарища Стасов. Ответ был хлестким, как удар бичом: "Дантес!"
Прочитав эти строки, я почувствовал связь времен. Пушкин приблизился ко мне, потому что писатель, поведавший мне эту историю, -- мой современник. Но у меня не возникло раздражения к Дантесу, которое еще испытывали люди, видевшие его воочию.
Вспомнил я случай, который произошел лично со мной и дал повод лишний раз задуматься об эстафете времени. К нам в школу приходила выступать родная сестра Марины Цветаевой -- Анастасия. Сейчас ее уже тоже нет в живых. Пришла почему-то подпоясанная офицерским ремнем. На очень хрупкой и утонченной женщине пожилого возраста это выглядело несколько нелепо. Но едва она заговорила, как все пространство вокруг нее заполнилось поэтическим миром, в котором жила семья Цветаевых. Когда я вручал ей цветы и подарок от класса, она пожала мне руку. Эта рука помнит тепло руки ее великой сестры. Опять возникла связь времен, на этот раз через рукопожатие. Потом я поинтересовался судьбой Анастасии Цветаевой. Оказывается, она была репрессирована и долгое время жила в ссылке в Сибири. Ношение ремня вошло в привычку, потому что надо было потуже подпоясываться, спасаясь от морозов. Знаменательно, что Анастасия Ивановна на выступлении перед школьниками ничего не рассказала о своих личных злоключениях, хотя пострадала она фактически из-за Марины Ивановны. Это как бы ушло на второй план. И Анастасия Ивановна говорила о главном: об отце, о сестре. Это -- история! Это -- гордость отечественной культуры.