Разве мог поэт Павел Тычина, находясь когда-то на Чернобыльщине, воспевая эту землю, щедрую на урожаи, вообразить, какое страшное бедствие планетарного масштаба произойдет в волшебном Полесском крае? Конечно же, не мог. Ныне поля и луга, леса и озера, реки и ставки Чернобыля тяжело поражены невидимой черной болезнью. Черный круг неизвестно на сколько лет останется незаживающей язвой на лоне природы, засечет в сердцах людей, которые покинули отчие дома, обжитые, обустроенные места, могилы, своих родителей. Поэтому гневно, как приговор несуразности, бессмыслице, звучат строки Лины Костенко -

    * Загадили леса и землю забросили.
    * Поставили АЭС в верховьях трех рек.
    * Это кто же вы есть, преступники, каннибалы?!
    * Ударил черный звон. И довольно болтовни.

Никого не оставила равнодушным эта трагедия. Не могла она не поразить и наших художников, которые, ощущая свою ответственность за судьбу человечества, сразу на нее откликнулись. К этой теме обратились также Олесь Гончар, Евгений Гуцало, Юрий Щербак, Владимир Яворивский, Светлана Явенко. Среди тех, кто первым откликнулся на народное горе, был Иван Драч. Поэтическую исповедь-поэму «Чернобыльская мадонна» поэт создал в 1987 году к годовщине памяти страшной атомной катастрофы; тяжелыми раздумьями об этой трагедии и ее последствиях пронизано это произведение.

Для поэта Чернобыль стал зловещим знаком наисильнейших саморазрушительных действий человека, драматичным поражением в его таком неразумном противоборстве с природой. Это бедствие было будто Божьей карой, жестоким предостережением за легкомысленность, ненасытное потребительство, произвол, которые разрешали безжалостно издеваться над природой, нашей матерью-заместительницей.

В том же 1987 году увидела мир повесть Юрия Щербака «Чернобыль». Она носит документальный характер, так как автор собрал богатый фактический материал со слов участников ликвидации аварии. Это произведение потрясает своей правдивостью. Интервью, которое было взято у ликвидаторов аварии, документы разрешили писателю подняться к той высоте художественной правды, без которой невозможна настоящая литература. Вызывают удивление и ужас те свидетельства, что когда припятским врачам стало известно о тяжелой радиационной ситуации, они не предупредили граждан, предали клятву Гиппократа. В те дни, когда длились работы по ликвидации последствий аварии, когда тысячи людей не жалели собственного здоровья, появилось антигуманное постановление о сокрытии сведений о масштабах катастрофы. Именно об этом повесть Юрия Щербака.


 





Роман Владимира Яворивского «Мария с полынью в конце столетия» - обобщенная художественная интерпретация чернобыльской эпопеи. История семьи Мировычив, описание катастрофы и борьбы с ее следствиями, показ того, как трагедия отразилась на жизни окружающего крестьянства - поражают нас своей суровой реалистичностью.

Ныне ни один человек не имеет морального права стоять в стороне от экологических забот, быть пассивным наблюдателем, так как все меньше и меньше остается на нашей земле мест, где человек чувствовал бы себя в полнейшей безопасности. Именно об этом пишет Лина. Костенко:

    * Аборигены Острова Надежды,
    * Босиком детки бегают малые.
    * Прошла гроза и не была озонной.
    * А где теперь не зона на земле?
    * И где граница между зоной и не зоной?

Поэзии, повести, романы - документально-художественная летопись героически-трагических событий Чернобыля, страницы которой пронизаны болью и горечью от потерь, а также гордостью за самоотверженные и героические свершения людей в борьбе с «белой смертью». В ней осмыслен и обобщен опыт преодоления бедствия, звучит предостережение - с мирным атомом следует быть осторожным, так как он не прощает самоуверенности, авантюризма и безответственности.