Сейчас, когда мы говорим о лучших произведениях военных лет, рядом с «Теркиным», произведением, которое по праву называют энциклопедией солдатской жизни на войне, не задумываясь, без тени сомнений, ставят «Землянку» и «Жди меня». А тогда сами поэты и думать не хотели печатать эти затем неожиданно для них получившие неслыханную популярность стихи — публикации состоялись по воле случая, авторы же были уверены, что сочинили нечто камерное, лишенное гражданского содержания, не представляющее никакого интереса для широкой публики. Нет, не сразу стало ясно, что по-настоящему на внимание читателей может рассчитывать лишь «души откровенный дневник» (С. Кирсанов).

Чем только не приходилось заниматься писателям в дни войны - вплоть до наставлений по борьбе с танками противника! Если в этом была нужда — а она возникала постоянно в армейских газетах — поэты писали репортажи, драматурги — международные обзоры, прозаики и критики — стихотворные фельетоны. Никто не мог уклониться от повседневной «черной» газетной работы - не имел права. «Я писал, - вспоминал Твардовский, - очерки, стихи, фельетоны, лозунги, листовки, песни, заметки — все». Можно долго рассказывать, в каких условиях приходилось писателям работать, как доставался им материал, когда они хотели непременно получить его из первых рук. Приведем только один пример, запись из фронтового дневника Василия Гроссмана, рассказывающую, как он переправлялся через Волгу в Сталинграде (путь, который писателю пришлось проделать не один раз, — ведь передать материал в газету можно было только на левом берегу): «Жуткая переправа. Страх. Паром полон машин, подвод, сотни прижатых друг к другу людей, и паром застрял, в высоте «Ю-88» пустил бомбу. Огромный столб воды, прямой, голубовато-белый. Чувство страха. На переправе ни одного пулемета, ни одной зениточки. Тихая светлая Волга кажется жуткой, как эшафот».

В таких мало располагающих к сосредоточенной творческой работе условиях были созданы книги, которые не потускнели за прошедшие десятилетия, не перечеркнуты временем, — назовем хотя бы некоторые из них. Поэзия — «Василий Теркин» Твардовского, «Сын» Антокольского, «Февральский дневник» Берггольц, лирика Ахматовой, Симонова, Суркова, Сельвинского, Алигер, Шубина, Гудзенко. Публицистика и художественная проза - статьи Эренбурга и Алексея Толстого, сталинградские очерки и «Треблинский ад» Гроссмана и «Письма к товарищу» Горбатова, очерки и рассказы Платонова и Довженко, «Волоколамское шоссе» Бека и «Дни и ночи» Симонова, «Перед восходом солнца» Зощенко и «Молодая гвардия» Фадеева. Драматургия - «Русские люди» Симонова, «Фронт» Корнейчука, «Нашествие» Леонова, «Дракон» Шварца.

Вспомним гулявшую в войну в офицерской среде бесшабашную поговорку: «Дальше фронта не пошлют, меньше взвода не дадут». Такое упоение своей независимостью — пусть в тех пределах, которые ставила война, — могло возникнуть лишь у молодых людей, почувствовавших вкус свободы, осознавших, что они не пешки, не «винтики», как назовет их сразу после войны Сталин. Потом, когда ход войны их усилиями, кровью и жизнями солдат и офицеров переломился и не было сомнений в ее исходе, когда Верховному главнокомандующему уже не приходило в голову обращаться к спасителям Отечества с заискивающим «Братья и сестры!.. Дорогие мои!» и стакан с нарзаном не дрожал в его руке, эту вольницу стали прибирать к рукам, укрощать, показывая, что чересчур независимые.


Сразу после войны со всей остротой и драматизмом возникла проблема исторической правды. На приеме в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии 24 мая 1945 г. Сталин сказал: «У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941 — 1945 гг., когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Прибалтики, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Иной мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уйдите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой».

Страна пришла к победе на последнем дыхании, разоренной, обезлюдевшей - почти полностью были скошены целые поколения. Тысячи сел были сожжены дотлг, сотни городов превращены в руины. Великая - действительно великая, определившая судьбу страны и мира, — Победа была нестерпимо горькой. Свидетельствует лирическая поэзи>. Вот какой виделась Родина и Победа тогда очень разным поэтам — совпа дение поразительное.

Илья Эренбург:
Она была в линялой гимнастерке,
И ноги были до крови натерты.
Она пришла и постучалась в дом.
Открыла мать. Был стол накрыт к обеду
«Твой сын служил со мной в полку одном,



 






И я пришла. Меня зовут Победа».
Был черный хлеб белее белых дней,
И слезы были соли солоней.
Все сто столиц кричали вдалеке,
В ладоши хлопали и танцевали.
И только в тихом русском городке
Две женщины, как мертвые молчали.


Константин Симонов:
Не той, что из сказок, не той, что с пеленок,
Не той, что была по учебникам пройдена,
А той, что пылала в глазах воспаленных,
А той, что рыдала, — запомнил я Родину.
И вижу ее, накануне победы,
Не каменной, бронзовой, славой увенчанной,
А очи проплакавшей, идя сквозь беды,
Все снесшей, все вынесшей русской женщиной.

Стихотворение Симонова было напечатано лишь через двадцать лет после того, как было написано.