Ироничность и сказочность являются двумя своеобразными началами в произведении Габриеля Гарсиа Маркеса “Сто лет одиночества”. Я более детально  остановлюсь на сказке. Как порыв свежего воздуха в романе звучит сказка на фоне суровой истории. Она несет поэзию и романтику, проникает в семью Буэндиа. В произведение мы то и дело сталкиваемся с сказочными эпизодами и поэтическими образами. В властном Джеке Брауне прослеживается волшебный колдун. В солдатах, которые пришли разобраться с бастующими, мы видим «многоголового дракона». Есть в произведении и другие интригующие образы. Угрюмый город, откуда родом Фернандо, где на улочках можно встретить призраков, и колокола тридцати двух колоколен бьют набат по своей жизни, принимают образ царства этого колдуна.  

По всему произведению растянулись тропы сказки, по которым например приходят цыгане в Макондо, по ним от разгрома до разгрома бродит непобедимый полковник Аурелиано, по ним   разыскивает красивейшую на земле женщину Аурелаиано Второй. 

В произведении можно найти и близко знакомую нам Габо, это вид сказочного предсказания - карточные расклады и предвидение судьбы. Эти предсказания романтичны, таинственны и неимоверно доброжелательны. Но у них есть изъян - настоящая жизнь, которую знает только автор,  укладывается им назло так, как они и не хотят. Таким образом Аурелиано Хосе, который по предсказанию карт должен был прожить длинную счастливую жизнь с большой семьей,  взамен пал жертвой пули, не сведущей  в картах, на войне.          


 






В произведении есть и традиционные для сказки смерть и привидения. Но образ смерти здесь совсем не традиционный, нет черепов, косы… Это обычная женщина в синем наряде. Она как в сказке распоряжается Амаранте пошить саван, но по волшебству ее можно  провести и растянуть пошив на неопределенный срок. Приведения тут тоже исполняют свою роль. В них заключены образы угрызения совести и память веков.    В произведении так же есть и сказки из «Тысячи и одной ночи». Это исконно цыганские сказки, они их авторы и их главные герои.

По своему родству, сказка то ли дочь то ли сестра мифа, а значит стоит на ранг ниже мифа - могучего, важного и загадочного. Но так же они взаимосвязаны родственной связью. В мифах есть кусочек души человека. Сказка тоже может притязать на пост мифа, но в ней есть в некоторой степени народные рамки дозволенного.