Главы XVIII-XIX. Чувствуя себя все более одиноким, Николенька все дни проводил в размышлениях, представляя себе, что первым открывает для человечества великие и полезные истины. Он думал о том, от чего зависит счастье, о назначении человека, о бессмертии души. Из философских направлений наиболее интересен Николеньке был скептицизм, который порой доводил его до состояния, близкого к сумасшествию: подобно Шеллингу, молодой Иртеньев воображал, что видимые им предметы - только образы, вызванные его мыслью о них; стоит только отвернуться - и эти предметы исчезнут. За прошедший году Николеньки выра-боталась>привычка к «постоянному моральному анализу», уничтожившая былуюасвежесть чувства. «Философские открытия» чрезвычайно возвышали его в собственных глазах, что, однако, не мешало по -прежнему стыдиться каждого своего слова и движения при встречах с другими людьми.

Помимо размышлений, Николенька находил немалое удовольствие в наблюдении за трогательным романом, героями которого были горничная Маша и портной Василий. Судьба, разлучив этих люден пять лет назад, снова свела их в бабушкином доме, но Николай, Машин дядя, и слышать не хотел об этом браке. Николенька сочувствовал горю влюбленных, он мечтал о том, как вырастет, станет хозяином и позволит им пожениться, хотя и не понимал, каким образом такое очаровательное создание, как Маша, могло любить Василия.

Главы XX-XXIV. За последующий год произошло немало важных событий. Володя поступил в университет. После последнего экзамена он приехал домой уже не в синем фраке и серой фуражке, а в студенческом мундире, в треугольной шляпе и с позолоченной шпагой на боку. У Володи появились собственный экипаж и собственные знакомые, с которыми он курил табак, ездил на балы, пил за здоровье каких-то таинственных особ.

 





Девочки, Катенька и Любочка, тоже очень выросли, теперь им было по шестнадцать лет. Любочка, которая после смерти бабушки унаследовала ее состояние, становилась все более похожей на мать, особенно когда садилась играть на фортепиано «мамины» пьесы; даже отец, бывало, плакал, слушая ее. Сам Николенька начал «понемногу исцеляться от своих отроческих недостатков, исключая… склонности к умствованию». Он хорошо учился и готовился через три месяца поступить на математический факультет университета. Все еще страдая из-за своей некрасивой внешности, он втайне считал себя «умником» и оригиналом - в этом его убеждали также похвалы отца и прежде ненавистного Сент-Жерома. Наблюдения за Машей давно прекратились; к тому же она недавно вышла замуж за Василия.

Главы XXV-XXVII. Когда к Володе приходили гости, Николенька любил сидеть у него в комнате, молча наблюдая за происходящим. Один из приятелей брата, князь Дмитрий Нехлюдов, поразил его с первого раза. Нехлюдов был нехорош собой, однако имел довольно оригинальную внешность. От других товарищей Володи его отличали стыдливость, серьезность, склонность рассуждать «о философских вопросах и чувствах». Сначала князь Нехлюдов был неприятен Николеньке, главным образом оттого, что тот не проявлял к нему интереса; молодой Иртеньев с нетерпением ждал случая доказать, что он не менее умен. Однажды между приятелями зашла речь о причинах стыдливости Нехлюдова, но отъезд Володи и адъютанта Дубкова в театр прервал беседу; князь не собирался ехать с ними. Слова друзей задели его за живое, и, чувствуя желание высказаться, он продолжил обсуждение этой темы с Нико-ленькой. «Разговор казался неистощимым… души (собеседников) так хорошо были настроены на один лад, что малейшее прикосновение к какой-нибудь струне одного находило отголосок в другом… Им недоставало слов и времени, чтобы выразить друг другу все те мысли, которые просились наружу».

С этого дня между Николенькой и Дмитрием Нехлюдовым установились «довольно странные, но чрезвычайно приятные отношения ». При посторонних они почти не обращали внимания друг на друга, но, оставшись одни, усаживались где - нибудь в уютном месте и начинали рассуждать обо всем на свете, не замечая, как летит время. Они дали друг другу слово быть полностью откровенными, делиться самыми сокровенными мыслями и никогда никому ничего друг о друге не рассказывать. Находясь под влиянием Нехлюдова, Николенька проникся его «восторженным обожанием идеала добродетели и убеждением в назначении человека постоянно усовершенствоваться». В то время он искренне верил в возможность исправить все человечество, уничтожив все пороки и несчастья, «исправить самого себя, усвоить все добродетели и быть счастливым…»