Главы І - III. Через три дня после похорон матери Иртеньевы переехали из Петровского в Москву, к бабушке. Покидая дом, где все было связано с тяжелыми воспоминаниями, Николенька не чувствовал грусти: живописные места и новые люди постоянно отвлекали его внимание, а «весенняя природа вселяла в душу отрадные чувства - довольства настоящим и светлой надежды на будущее». Катенька, сидевшая рядом с не по-детски грустным выражением лица, казалось, не разделяла воодушевления своего спутника. Ее мать, обучавшая Любочку, младшую из Иртеньевых, музыке и французскому, все эти годы находилась под покровительством покойной Натальи Николаевны, и Катенька с тревогой думала о том, что ждет их с матерью теперь в Москве, как сложатся отношения с бабушкой Николеньки. Разговор с Катенькой, заставивший «всерьез задуматься над ее будущим положением», встречи в дороге с совершенно незнакомыми людьми, многие из которых не удостаивали экипаж Иртеньевых даже взглядом, помогли Николеньке увидеть окружающий мир с совсем иной стороны. Он впервые ясно ощутил, что не все интересы вертятся вокруг него и его семейства, что на свете живет также великое множество людей, которые, возможно, даже не подозревают о существовании Иртеньевых и заняты каждый своими заботами и проблемами. Именно это четырехдневное путешествие Николенька считал началом своего отрочества.

Главы IV-VI. Приехав в Москву, Николенька еще сильнее ощутил перемены в своем отношении к окружающим. Подобострастное уважение и страх перед бабушкой теперь, когда матери не было в живых, сменились состраданием и любовью. Отец, который по-прежнему много играл, часто ходил на охоту и почти не занимался детьми, напротив, много потерял в его глазах. Какая-то невидимая преграда возникла между Николенькой и девочками, Любочкой и Катенькой. у всех появились свои секреты. Николенька начинал понимать, что и пятнадцатилетний Володя, хотя и был лишь на год старше своего брата, «уже не считал себя его товарищем по годам, наклонностям и способностям». Володя словно гордился своим первенством, и самолюбие Николеньки очень страдало. Старший брат был пылок, откровенен и непостоянен в своих увлечениях, отдаваясь каждому всей душои; Николенька невольно пытался ему подражать.

Больше всего он завидовал «благородно-откровенному характеру» брата, который особенно проявлялся во время случавшихся между ними ссор. Так, однажды Николенька нечаянно разбил стоявший на Володином столе разноцветный флакончик; на упреки брата он реагировал вызывающе, а услышав слова «несносный мальчишка», опрокинул на пол весь стол с фарфоровыми и хрустальными безделушками. До вечера братья не разговаривали. Николенька, чувствуя себя виноватым, «старался делать сердитое лицо». Володя же, подойдя после занятий к младшему брату, с едва заметной добродушно-насмешливой улыбкой протянул ему руку и попросил не гневаться. Случайно услышав, как Володя заигрывал с горничной Машей, Николенька снова невольно захотел подражать старшему брату, но ему мешала стыдливость. Кроме того, Николенька был убежден в своей уродливости. Часами прислушиваясь к тому, что происходило в девичьей, он, сам не понимая, как это могло случиться, вдруг увидел в горничной женщину, от которой,1 как ему думалось, могли зависеть его спокойствие и счастье, и это новое, совершенно неожиданное чувство поразило его.

 




Главы VII-X. Мими (мать Катеньки)обнаружила нечаянно рассыпанную мальчиками дробь и, приняв ее за порох, немедленно сообщила о своей находке бабушке. Это происшествие послужило поводом для разговора о воспитании Николеньки и Володи, после которого Карлу Ивановичу, старому учителю-немцу, пришлось уступить свое место молодому гувернеру, французу Сент-Жерому. Когда вечером Николенька пришел помочь Карлу Ивановичу упаковать вещи, тот поведал воспитаннику свою полу вымышленную- полу реальную историю. Это был рассказ об одиноком и несчастном человеке, незаконнорожденном сыне, который рос «чужим в собственном семействе», затем вместо младшего брата пошел в солдаты, воевал против Наполеона, был пленником и дезертиром, после чего покинул родину и уехал в Россию учить детей, а теперь, па старости лет, оказался на улице и должен был «искать свой черствый кусок хлеба».

Главы XI -XIV. После годичного траура Иртеньевы снова стали принимать гостей, и дня рождения Любочки был устроен праздничный обед. Этот день стал поистине «черным»для Николеньки. Иго злоключения начались с «единицы» по истории и поведению: считая историю самым скучным предметом, он не выучил урок и в ответ на вопросы учителя сочинял всякие небылицы. Затем, стоя на своем обычном «посту наблюдений», то есть под дверью девичьей, Николенька попался на глаза Мими, и та пообещала непременно рассказать обо всем бабушке. В довершение ко всему, когда отец дал ему ключи и послал в свой кабинет за коробкой для именинницы, Николенька движимый любопытством, открыл маленьким ключиком из той же связки отцовский портфель и начал было рассматривать лежащие там бумаги. Однако «детское чувство безусловного уважения ко всем старшим, в особенности к отцу» остановило его. Желая как можно скорее закрыть портфель и избавиться от чувства стыда за свой поступок, он нечаянно повернул ключик не в ту сторону и сломал его.

После обеда Николенька, зная, что вечером его ждет наказание за все проступки, продолжал, однако, шалить. Случайно наступив на платье гувернантки во время игры в «кошки -мышки», он заметил, что это очень рассмешило девочек, и повторил то же самое. И, наконец, полное «затмение» нашло на Николеньку после того, как он понял, что юная красавица Сонечка, с которой он немногим более года назад танцевал весь вечер на бабушкиных именинах, увлеклась другим. Когда Сент-Жером, просмотрев журнал успеваемости и увидев там две «единицы», велел Николеньке немедленно покинуть зал, он отказался и показал гувернеру язык. Учитель попытался увести мальчика силой - Николенька его ударил. Тогда, не помня себя от ярости, гувернер схватил непокорного ученика и, притащив в чулан, велел принести розги.

Главы XV-XVII. Сидя в чулане и слыша, что веселье в зале возобновилось и все забыли о нем, Николенька предавался невеселым размышлениям о причинах ненависти, которую, как ему казалось, он вызывал у окружающих. Невольно отождествляя себя с Карлом Ивановичем, в какой-то момент Николенька вдруг вообразил, что он не сын своих родителей, а подкидыш, взятый из милости: отрадно было думать, что в его несчастьях виновата злая судьба, а не собственные проступки. Воображение Николеньки было расстроено: он то представлял себя спасителем Отечества, который просит у государя позволения уничтожить своего врага, иностранца Сент-Жерома, то вдруг чувствовал, что непременно умрет, после чего гувернера, как виновника его смерти, выгонят из дому. Впервые Николенька испытывал настоящее чувство ненависти. При всем этом он уважал Сент-Жерома: тот был неплохо образован и добросовестно исполнял свои обязанности; однако молодой француз «имел общие всем его землякам и столь противоположные русскому характеру отличительные черты легкомысленного эгоизма, тщеславия, дерзости и невежественной самоуверенности». Особенно раздражало Николеньку то, что Сент-Жером чрезмерно «увлекался своим величием» и получал, казалось, огромное удовольствие от унижения своих воспитанников: наказывая их, он заставлял на коленях просить у него прощения. То же самое гувернер велел сделать и йа этот раз, однако Николенька, несмотря на уговоры и слезы бабушки, отказался. После случившегося Сент-Жером почти не занимался им; но еще долго Николенькане мог смотреть на этого человека равнодушно и забыть об отчаянии, стыде, страхе и ненависти, которые ему пришлось испытать в те два дня.