Толстой с большим увлечением и упорством работал над рассказом, переделывая его не менее пятнадцати раз. При этом он изучил громадное число книг, посвященных польскому восстанию 1830 года. В. В. Стасов по просьбе писателя прислал в Ясную Поляну семнадцать томов на французском, немецком и польском языках, содержавших материалы об этой эпохе. Характеризуя свою работу над произведениями на историческую тему, Толстой говорил: «Надо прочесть много книг, чтобы написать пять строк, разбросанных по всему рассказу». В основу рассказа «За что?» легли подлинные события, подробно описанные в книге писателя-этнографа С. В. Максимова «Сибирь и каторга» (СПб., 1891). Толстой взял из этой книги скупое фактическое описание судьбы Мигурских и в художественной форме воссоздал их живые, волнующие образы.

Не только в романе «Воскресение» и в рассказе «За что?» Толстой знакомит нас с людьми революционного подвига. Он говорит о них прочувствованные слова в статье «Не могу молчать», где называет их «лучшим сословием русского народа». В последние годы жизни он начал писать большое произведение о молодом крестьянине, ставшем рабочим и принявшем участие в освободительной борьбе («Павел Кудряш»). Одним из самых поздних художественных замыслов писателя был замысел большого произведения о революции.

Крупным событием последних лет жизни Толстого был его приезд в Москву, встречи с москвичами и грандиозные народные проводы, которые устроили ему жители столицы.

В дневниках и письмах Толстого, начиная с 80-х годов, все чаще появлялись признания о его разладе с женой и почти всеми детьми на почве противоположных взглядов па жизнь, о его глубоких душевных страданиях, вызванных тем, что он, не решаясь покинуть жену и детей, был вынужден вести ненавистную ему «барскую жизнь». Толстой хотел, чтобы принадлежавшая ему земля была передана крестьянам.

 




Но все эти меры не избавили Толстого от недовольства собой, своим образом жизни.

Ему казалось, что любой крестьянин может сказать про него: «…Проклятый старикашка, говорит одно, а делает другое и живет иначе; пора тебе подохнуть, будет фарисействовать»

Уместно сказать здесь о том, что, резко и справедливо осуждая многих толстовцев, доставлявших своему учителю «только неприятности и огорчения», Горький не находил нужным отметить заслуги некоторых из них, например, В. Г. Черткова. А ведь последнему мы обязаны изданием за рубежом многих запрещенных царской цензурой произведений Толстого. Не менее ревностно, чем Софья Андреевна, он собирал и хранил рукописи великого писателя. Напомним, что, когда, по предложению В. И. Ленина, началась подготовка Полного собрания сочинений Толстого в девяноста томах, Чертков был назначен главным редактором этого издания, известного под названием юбилейного.

Напоминая об этих заслугах В. Г. Черткова, мы, разумеется, вовсе не собираемся умалять отрицательные стороны его деспотического характера, от которых, как было сказано выше, немало страдал сам Толстой. Путь Толстого к новым берегам прервался неожиданно и трагично. Он заболел в вагоне воспалением легких и должен был сойти с поезда на глухой, никому не ведомой станции Астаново Московско-Курской железной дороги. Очень скоро о ней узнала вся Россия. Ее название не сходило с газетных полос в течение тех семи дней, когда врачи боролись за жизнь Толстого. Его уставшее сердце по выдержало и, как об этом всем проезжающим через Астапово (ныне станция «Лев Толстой») и сегодня сообщают станционные часы, остановилось в 6 часов 5 минут утра 7 (20) ноября 1910 года.  

Известие о кончине Толстого с скорбью было встречено людьми доброй воли на его родине и во всех других странах, где знали его имя и ценили его книги. Смерть Толстого Горький сравнивал со стихийным бедствием, с опустошительным ураганом.