Страстный борец против крепостного права, М.Е. Салтыков-Щедрин оставил большое литературное наследство. Особое место в нем занимают сказки. Именно в сказках в наибольшей степени присутствует «злобный юмор» среди «необузданной игры воображения». Сказка — один из самых ярких фольклорных жанров. В каждой сказке обязательно содержится серьезный нравственный урок, потому что сказка — это воплощение народной мудрости, народных идеалов добра и зла. Наверное, поэтому в отличие от других жанров устного творчества она продолжила свою жизнь в литературе. Сказки нового времени, как и народные, говорят о вечных проблемах, волнующих человека в любую эпоху: о жизни и смерти, любви и ненависти, благородстве и подлости, добре и зле. Цикл фантастических миниатюр Салтыкова-Щедрина — один из ярких образцов жанра русской литературной сказки, в котором автор размышляет о важнейших вопросах философии, политики и нравственности, просто и доступно представленных писателем.

Фантастика в народном творчестве обычно отражает стремление людей к лучшей жизни, желание переделать мир по-своему, победить невзгоды. Фольклорные традиции присущи и произведениям Салтыкова-Щедрина. В сказке «Орел-меценат» писатель рассказывает о том, что орел решил «завести» при дворе науки и искусства. Но вскоре ему надоело разыгрывать роль мецената. Он уничтожил соловья-поэта, надел кандалы на ученого дятла и заточил его в дупло, разорил ворон. Щедрин с горькой усмешкой говорит, что «просвещение для орлов вредно» так же, как и «орлы для просвещения». Если орел все же пытался казаться просвещенным и уважающим искусство, то династия Топтыгиных в сказке «Медведь на воеводстве» сразу направила свою деятельность только на усмирение «внутренних супостатов» и «занималась злодействами»: один из правителей «чижика съел», другой «задрал» у крестьянина лошадь, корову, свинью и пару овец. Третий Топтыгин, правда, не жаждал «кровопролитиев» и слыл либералом, но это не мешало ему в течение многих лет обирать народ, пока терпение мужиков не кончилось и они не расправились с воеводой.

Писатель настаивал на необходимости наказания «хозяев жизни», но в большинстве случаев люди, наделенные властью, процветали. Два генерала, всю жизнь прослужившие в какой-то регистратуре, которую затем устранили «за ненадобностью», внезапно оказались на необитаемом острове и обнаружили свою полную беспомощность, неспособность к какому-либо делу. Они чуть не съели друг друга, хотя кругом было много плодов, дичи, рыбы. Генералы, наверное, умерли бы с голоду, если бы в конце концов не нашли сообразительного и предприимчивого мужика, который обеспечил их всем необходимым. Не забыли спасенные «отблагодарить своего спасителя, выслали рюмку водки да пятак серебра: веселись, мужичина!»

Попытки нравственного воздействия на таких «небокоптителей», с точки зрения писателя, бесполезны. В сказке «Карась-идеалист» надежды карася на то, что он правдой щуку «до седьмого пота прошибет», опровергаются печальным концом мечтателя: при слове «добродетель» щука до того изумилась, что проглотила несчастного спорщика. В отличие от карася, «премудрый пескарь» твердо знал, что хищников нужно опасаться. От страха, что может быть съеден щукой, он безвылазно сидел в своей норе. Пескарь «жил — дрожал и умирал — дрожал». Перед смертью он вдруг задумался: ради чего жил, кого утешил, кто вспомнит о нем? Показывая жалкое существование пескаря, писатель поднимается до философского обобщения и судит тех, кто прячется в «футляр», кто боится ответственности за зло, которое царит в мире. Салтыков-Щедрин убежден, что «обезумевшие от страха» пескари «живут даром, место занимают».


 





Трагедию всего русского народа автор видел в добровольном рабстве и неумении протестовать против жестоких форм жизни. Образ Коняги из одноименной сказки становится символом всего порабощенного народа. Плоды его труда присваивают генералы и помещики. Коняга же привык к своей участи и нуждается только в кнуте.

В сказках Салтыкова-Щедрина много комических и символических персонажей. Писатель использует традиционные народные образы-символы (глупый и злой медведь, трусливый заяц, свирепый волк, хищная щука), но создает и новые аллегории (карась-идеалист, орел-меценат, премудрый пескарь). Излюбленные художественные приемы Щедрина — гипербола и гротеск, которые усиливают горестные впечатления от столкновения с «чудесами» русской жизни.

Фольклорный жанр был необходим автору, чтобы достучаться до каждого сердца, заставить каждого человека поверить в свои силы, отказаться от добровольного рабства. Салтыков-Щедрин страдал от того, что лучшие и достойные люди находились в зависимости от невежественных, жадных, бесполезных «хозяев», что несправедливые общественные отношения противоречили незыблемым нравственным законам. Философские уроки писателя важны не только для прошлого, но и для будущего. Его сказки учат нас быть верными добру и предупреждает тех, кто забыл о законах нравственности и покорился злу.