В своем сочинении я хотела бы рассмотреть некоторые из произведений одного из величайших поэтов XIX столетия — Ф. И. Тютчева. Оставив в наследство свои стихи, поэт подарил нам частицу своей души, свои мысли и мечты. Ведь, читая его произведения, мы не можем не замечать те доминирующие в его творчестве темы, которые, несомненно, были основными и в жизни писателя. Такие вот связующие смысловые нити, объединяющие произведения данного автора в различные группы, называются мотивами. И об одной из таких «нитей» и пойдет речь в моем сочинении. Я попытаюсь рассмотреть христианские мотивы в лирике Тютчева, какую роль они играют в его судьбе и как он отражает их в своих стихотворениях.

Для начала надо сказать о том, когда и почему данный ряд мотивов становится одним из доминирующих в творчестве Тютчева.

Несомненно, стремление к Богу, к райским вершинам, к небытию появляется у поэта после смерти его беззаветной любви — Е. А. Денисьевой. Здесь очевидно стремление вновь обрести свою любимую, вновь ее увидеть, хотя бы в мире ином. И, возможно, в его обращении к Богу сыграло также впечатление от самой его возлюбленной. Эта милая и очень религиозная девушка должна была обладать поистине божественным терпением, для того чтобы безропотно вынести все, что уготовила ей судьба. К тому же не могла не сказаться на мировоззрении Тютчева и необыкновенная, почти фанатическая преданность его возлюбленной Богу.

Как бы там ни было, именно к божественной силе обращается Тютчев в своем горе и, по-видимому, находит в ней утешение. В этом плане очень символично выглядит одно из последних стихотворений поэта, в котором тесно связанными оказываются мотив всеобъемлющей, беспредельной любви и христианский мотив:

Все отнял у меня казнящий Бог: 
Здоровье, силу воли, воздух, сон, 
Одну тебя при мне оставил он, 
Чтоб я ему еще молиться мог.

Хотя оно посвящено и не Денисьевой, однако само значение христианства в жизни Тютчева дано здесь с весьма интересной стороны: соединение двух величайших сил — любви к Богу и любви к женщине.

Итак, перейдем теперь конкретно к стихотворениям данного мотива, к тем образам, что в них отображены.

Вот уже последняя строка стихотворения «Весь день она лежала в забытьи» на смерть Денисьевой и следующие строки несут в себе тайну любви и молитвы:

...Душа хотела б ей молиться, 
А сердце рвется обожать...

И далее практически через одно стихотворение можно встретить божественный мотив. Возьмем хотя бы стихотворение «Encyclica», написанное в ответ на энциклику папы Пия IX, осуждающего в числе прочих свободу совести:

Был день, когда Господней правды молот 
Громил, дробил ветхозаветный храм 
И, собственным мечом своим заколот, 
В нем издыхал первосвященник сам.

Можно просто почувствовать силу этого стихотворения в каждом слове, в каждой строчке, оно как будто окружено этим ореолом божественного гнева. И эвфония, созданная вездесущим «о», еще усиливает впечатление от данного стихотворения, его звучность. Да и заканчиваются строки сильными тематическими словами: «молот, храм, заколот», — звучание которых еще увеличивается за счет того, что они стоят в конце и на них падает основное ударение в строке.

И далее идут два стихотворения, относящиеся к данному хрис-тологическому мотиву и как бы продолжающие друг друга:



 





Когда на то нет Божьего согласья, 
Как ни страдай она, любя, — 
Душа, увы, не выстрадает счастья, 
Не может выстрадать себя... —

и:

О Господи, дай жгучего страданья 
И мертвенность души моей рассей: 
Ты взял ее, но муку вспоминанья, 
Живую муку мне оставь по ней...

В этих стихотворениях чувствуется какая-то боль и несвобода и в то же время буквы «е» и «а» создают фон нежности и глубины данных строк. Есть здесь и два эпитета, которые благодаря своему звучанию вообще выбиваются из общей гармонии стихотворения и тем самым привлекают к себе особое внимание. Это слова «жгучего» и «живую». Ну никак это пресловутое «ж» не вписывается в этот мягкий фон. И, возможно, они и вызывают то неизъяснимое чувство глубокой скорби, о котором я говорила вначале. Интересна и в этом стихотворении тематическая рифмовка в конце этих двух стихов: «согласья — счастья — страданья». Удивительная цепочка жизни, продиктованная Богом Тютчеву.

И следующее стихотворение, которое мне бы хотелось указать, — это стихотворение «И в Божьем мире то ж бывает...».

Оно проникнуто какой-то светлой надеждой. Причем интересно, что это успокоение Тютчев находит именно «в Божьем мире». Он как бы находит свою дорогу к Богу. И все стихи далее, как-то: «Свершается заслуженная кара...» и «Из переполненной Господним гневом жизни...» — посвящены уже не мольбам об утерянной любви, а сильным идеям противостояния... папской власти, обращения к объединению «славянского мира».

Еще в ранних стихах Тютчев обращается к христианским мотивам и ищет свою божественную дорогу. В этот период создаются такие прекоасные произведения, как «Наш век»:

«Впусти меня! — Я верю, Боже мой! 
 Приди на помощь моему неверью!..» —

стихотворение «Недаром милосердным Богом» и стихотворение «О вещая душа моя!»:

Душа готова, как Мария,
К ногам Христа навек прильнуть.

Конечно, в этот период в его творчестве преобладают языческие мотивы, однако разве эти стихотворения не пробуждают что-то светлое в вашей душе, не побуждают вас к вере?

И в заключение мне хотелось бы сказать, что, прорабатывая данную тематику — христологические мотивы в лирике Тютчева, я по-новому взглянула на творчество этого поэта и открыла для себя новую грань его души.