Григор Тютюник — талантливый украинский новеллист. С его именем связана целая эпоха в литературе. Писатель обращался в основном к детской и юношеской тематике, но проблемы поднимал полностью «взрослые». Но это и не удивительно, ведь сам он из поколения военных и послевоенных детей, еще и сын «врага народа», из тех сельских ребят, которые пополняли «пролетариат» и на своих худеньких плечах вынесли груз восстановления после страшного фашистского лихолетия.

О Григоре Михайловиче и его произведения написаны уже много исследований, и, по-видимому, еще никому не удалось разгадать Тютюнныков феномен: как на нескольких страницах вместить мысли и образы целого романа, как в капле отобразить мир.

Подумаем над этой загадкой и мы. Герои новеллы «Три кукушки с поклоном» — простые сельские люди. Правда, сам пересказчик — уже студент, хоть душа его и корень здесь, в родном селе.

А трагедия разворачивается на уровне шекспировской. Неизвестно, почему девушка Марфа вышла замуж за недалекого, некрасивого парня Карпа — из отчаяния, жалости, или из покорности судьбы. Полюбила же соседского женатого мужчину Михаила, который был как «сокол», черноглазый, осанистый и красивый. Но не посмела разбивать семью, мучилась молча. Только ходила вместе с мужем на посиделки к Михаилу и Софии, пела с ними. Как глянет на рыжего толсторожего Карпа Яркового, что «над галушками истязается», потом на Михаила — вздохнет и слезами в душе зальется — вслух стыдно.

Когда же случилось несчастье: соседа забрали как «врага народа», Марфа все время думала о нем, ожидала письма — не к ней, к его семье, - чтобы узнать хоть, что живой, подержать дорогой оисток в руках, поцеловать его. И когда такая возможность представлялась, Марфа радовалась и плакала, жила этим. Настолько большим и сильным было и чувство, что передавалось на расстоянии. Михаил в ссылке, в «Сибири непроходимой», чувствовал, что где-то здесь около него «ходит Марфина душа несчастная». Поэтому и просит жену, чтобы и сходила к Марфе и сказала, что посылает он ей «три кукушки с поклоном» и просит отзывать «свою душу назад», тогда и к нему «хоть на минуту придет забвение».

Разве не странная и не высокая вот такая неземная и безнадежная любовь Марфы? А с каким достоинством и тактом обращается Михаил! Когда София, видя муки женщины, говорит: «Ты, Михаил …хоть бы разик на нее глянул. Видишь, как она к тебе светится» — то он: «Зачем человека мучить, как она и так мучается». Понимает, что ни к чему подавать надежду… Большим благородством веет от слов и поступков Софии. Она не сердится, не считает Марфу соперницей, потому что уверена в своих чувствах и в муже. Глядя на страдание соседки («Два года прожила с Карпом своим и нажилась за сто»), жалеет ее, даже стремится помочь.

Высокий духовный мир, благородство чувств и действий крестьян чувствуется не только в любви, но и в ежедневной, будничной жизни.

Михаил сажает сосны на желтом песке, потом молоденькие деревца досаживают еще другие, потому что привыкли окружать себя красотой. Даже в ссылке мужчине снится его работа — столярничество. Но просит в письме к жене, чтобы не жалела самого дорогого — инструмента, если будут затруднения. Михаил безгранично любит свою семью — Софию, сына, свой край. И не хочет огорчать описанием свои беды, даже выдумывает, как их «там» хорошо кормят и надевают. Только отдельные детали могут выдать настоящую его жизнь — поседел, хоть до этого вовсе не старел, «руки как ни свои», «тряпье», к котором крестьянам «не привыкать».

 





Почтальон дядя Левко понимает чувство Марфы и не стоит перед их силой, «оглядывается вокруг, немощно вздыхает» и дает чужое письмо, хоть за это его могут наказать. Только предупреждает, чтобы не говорила никому и слезами чернил не размазала, а затем деликатно отворачивается и терпеливо ждет, пока девушка натешится тем письмом и не наплачется. Марфа дает дяде помятого (собирала, видно, по копеечке, носила всегда с собой!) карбованца, чтобы выпил за здоровье ее дорогого, а тот бормочет сконфуженно: «Разве что за его здоровье, а так отроду бы не взял бы…»

Вот так в небольшом произведении писатель искусно раскрывает высокий духовный мир простых сельских людей. И где-то в подтексте читается мысль, что именно это помогло им выжить, выстоять в страшные времена сталинских репрессий и военного лихолетия и остаться при этом Людьми.

В те времена, когда писал Григир Тютюнник, о национальной идее не могло быть и речи. Но талантливое перо писателя прорвало завесу страхов и запрещений цензуры и показало всему миру: есть такой украинский народ! Со своей особенной ментальностью, замечательным языком, с вековыми обычаями предков, традициями и народной моралью.

Герои Григора Михайловича работящие и влюбленные в красоту природы как Михаил («Три кукушки с поклоном»), Миколка («Завязь»), Данило («Лесная сторожка») и много других. Они мечтатели и оптимисты, «чудаки», хотя принадлежат к поколению, обожженного войной, сиротством и послевоенной разрухой, верные друзья, милосердные и ответственные за судьбу других (Павел с товарищами из повести «Огонек далеко в степи», Климко из одноименной повести, Олесь из рассказа «Чудак» и другие).

Приметной чертой украинцев всегда было умение посмеяться над собой, по-доброму пошутить над другими, остроумие. Такими являются дед Лаврентий и Николай из рассказа «Завязь», пересказчик из «Обновы» и другие герои.

Особенно странным и трогательным является то, что никакая бедность и несчастья не убили извечную народную черту — почет к старшим, к отцу и матери. Везде мы видим обращение детей к родителям, родственникам, на «Вы», даже мысленно. И до семидесятых годов сохранилась традиция семейных и соседских посиделок и обрядового пения (колядок), отмечания больших христианских праздников.

Для Тютюнниковых героев любовь к ближнему, милосердие и всепрощение по большей части определяющие. Вспомним Соню («Три кукушки с поклоном»), тетю Ялосовету («Огонек далеко в степи»), Миколку («Завязь»), того же Климка, какие жилы по принципу: «Будет у людей — будет и у нас…» (потому что деды так учили). Но не замалчивает писатель и то негативное, что есть у нашего народа — покорность, доверчивость, приспособленчество и легкая способность, к ассимиляции, как языковой, так и духовной. Многие украинцы стали считать себя малоценной нацией (в этом их беда, по большей части, а не вина!), потому брали из более «высокой» на их взгляд, нации все, даже далеко не лучше всего.

У ученых есть такой срок — «генетическая память». То есть память, какая дается человеку в наследство уже при его рождении. Григор Тютюннык свято верил в генетическую память своего народа, которая и позволяет ему быть именно народом, а не населением определенного географического региона. И считал, что в той памяти рядом с чувством своего корня «записаны» любовь и доброта. Именно этой верой и пронизаны его книги.