Содержание «Фауста» универсально: молодость и старость, мужественность и женственность, рождение и смерть, война и мир, быт и политика, наука и искусство. Гёте то возносит читателя к горним высям философско-поэтических идей, обнимающих все сущее, то возвращает его на землю, к материальности быта и конкретности человеческих отношений. Современники спрашивали Гёте о главной идее «Фауста», но ему казались нелепыми подобные вопросы. Гёте говорил своему секретарю Эккерману, что жизнь, вложенная им в «Фауста», слишком богата, пестра и разнообразна, чтобы быть нанизанной на «тонкий шнурочек сквозной идеи».

Каждый эпизод в «Фаусте», даже если он непосредственно жизнен, получает и символический смысл. Образы «Фауста» несут в себе одновременно два, а то и несколько значений, за одним смыслом таится другой. Чтобы проникнуть вглубь, разглядеть скрытый смысл за тем, что лежит на поверхности. нужна работа мысли, мобилизация души. Читать «Фауста» непросто, но усилия вознаграждаются сторицей, Как же определить жанр такого произведения? Его трудно охарактеризовать однозначно. Гёте определил «Фауста» как трагедию, предназначая его для сцены, а не только для чтения. Слово «трагедия» стоит на его титульном листе вслед за заглавием. Слово это означает вид драмы, посвященной крупным проблемам жизни человека и общества, обычно неразрешимым в продолжение одной человеческой жизни. (О конкретных особенностях этого вида драмы будет рассказано подробнее, когда речь пойдет о драматургии Шиллера.)

«Фауста» Гёте называют также поэмой. По масштабам проблематики, многозначности образов, по сплетению реального и фантастического, по силе лиризма «Фауст» близок «Божественной комедии» - философской поэме великого итальянца Данте. «Божественная комедия» - одно из вершинных произведений мировой литературы, тоже появившееся на переломе веков - на исходе средневековья и у истоков эпохи Возрождения, - и тоже трактующее вопросы смысла человеческой жизни. Герой поэмы, ведомый своим духовным учителем, древнеримским поэтом Вергилием, а затем своей возлюбленной Беатриче, ропадает в царство мертвых и, пройдя через бездны ада, через все его круги, населенные тенями людей, и тут не забывших своих земных стремлений и политических страстей, через чистилище, поднимается в рай, к свету истины.

В «Фаусте», как и в поэме Данте, основной сюжет составляют искания и странствия героя. Данте при этом был еще связан религиозной символикой, Гёте же использует эту символику свободно, в качестве художественной условности. Все в «Фаусте» пропущено сквозь высокую мысль поэта и его живое чувство. Можно сказать, что перед нами философская поэма в драматизированной форме.

Действие «Фауста» предваряют проникновенные строки «Посвящения». Стихи эти были написаны в 1797 г., когда, через семь лет после издания второго, тогда еще не завершенного варианта первой части «Фауста», Гёте вернулся к работе над этим произведением. В «Посвящении» прекрасно выражены мысли и чувства уже немолодого поэта, который, глубоко ощущая движение времени, возвращается к замыслам своей юности, чтобы подарить им новую жизнь:

    * Вы снова здесь, изменчивые тени,  
    * Меня тревожившие с давних пор,
    * Найдется ль наконец вам воплощенье,
    * Или остыл мой молодой задор?
    * Вы воскресили прошлого картины.
    * Былые дни, былые вечера.
    * Вдали всплывает сказкою старинной
    * Любви и дружбы первая пора.
    * Пронизанный до самой сердцевины
    * Тоской тех лет и жаждою добра,
    * Я всех, кто жил в тот полдень лучезарный,
    * Опять припоминаю благодарно.
    * Насущное отходит вдаль, а давность,
    * Приблизившись, приобретает явность.

Открывают трагедию два пролога: «Театральное вступление» и «Пролог на небе».

В «Театральном вступлении» Гёте заявляет о своих творческих принципах. Директор театра, комический актер и поэт спорят о том, каким должно быть искусство. Поэт не желает подчинять свое творчество вкусам толпы, которая «засасывает, как трясина», - он хочет творить для Вечности, поднявшись в «обитель грез». Комический актер считает, что нужно творить «в согласье с веком», проникая в гущу жизни. Директор же убежден, что важно одно: «завладеть вниманием зевак», а ради этого стоит намешать «в кормежку» и жизнь, и выдумку. Эту-то смесь Гёте и обещает своим читателям и зрителям. Трагедия строится на свободном соединении конкретной реальности, фантастических образов, заимствованных из фольклора и мифологии (античной, библейской, древнегерманской, восточной), и образов, созданных воображением самого поэта.

«Пролог на небе» намечает проблематику трагедии, художественно выражает ее философский замысел. В «народной книге» был «Пролог в аду». Перенеся пролог на небо, Гёте заявил тем самым о новизне своей трактовки темы. В просторах Космоса, на фоне вечно движущихся светил и непрерывной смены света и мрака, идет спор Господа с чёртом - Мефистофелем1 - о сущности и возможностях человека. Обе эти фигуры, при всей их условности, даны зримо, конкретно. Мефистофель считает жизнь человека бессмысленной, самого человека - ничтожным:

    * …По своим приемам
    * Он кажется каким-то насекомым.
    * Полулетя, полускача,
    * Он свиристит, как саранча.  
    * О, если б он сидел в траве покоса
    * И во все дрязги не совал бы носа.

Господь же полагает, что ошибки человека вовсе не доказывают его ничтожества. «Кто ищет, вынужден блуждать», - возражает он. И на пари отдает человека «под опеку» чёрту, заранее уверенный, что человек не позволит черту унизить себя:

    * И посрамлен да будет сатана!
    * Знай: чистая душа в своем исканье смутном


 




    * Сознаньем истины полна.
    * Перевод Н. Холодковского

Одно из имен дьявола, имеющее в своей основе древнееврейские слова: Мефиз - разрушитель - и Тофель - лжец, обманщик. Здесь уже, в сущности, выражен основной смысл «Фауста»,

Надо заметить, что Господь (Бог) и другие персонажи христианской или иной мифологии, привлекаемые Гёте (их в трагедии немало), отнюдь не означают религиозности автора. Гёте не был религиозен - он использовал все эти образы как создания народного творчества и придал им совсем не то значение, каким наделяла их церковь. Господь у Гёте вовсе неплохо относится к Мефистофелю, беседует и спорит с ним как с равным и, в сущности, поручает ему лишь раззадорить человека, помешать застою в его душе.

Человеком, на примере которого Мефистофель пытается доказать в споре с Господом свою правоту, оказывается старый ученый Фауст, глубоко разочарованный в своих обширных, но отвлеченных познаниях. Его монолог открывает сцену «Ночь», в которой Фауст появляется впервые. Науки кажутся ему никчемными. Средневековое знание, книжное, схоластическое, мертво. Оно не открывает «Вселенной внутреннюю связь», не помогает понять, что делать человеку на Земле, где он «терпел всегда нужду, й счастье составляло исключенье».

    * Как ты все это перенес
    * И в заточенье не зачах.
    * Когда насильственно, взамен
    * Живых И богом данных сил,
    * Себя средь этих мертвых стен
    * Скелетами ты окружил? -
    * спрашивает себя Фауст.

В сцене 4-й первой части Мефистофель, поучая студента, скажет о богословье: «Наука эта -лес дремучий». Он зло высмеет средневековых схоластов, которые «из голых слов, ярясь и споря, возводят здания теорий»1. Здесь прозвучит знаменитая гётевская фраза, которую не раз цитировал В. И. Ленин: «Теория, мой друг, суха, но зеленеет древо жизни». В уста Мефистофеля вложена также критика тех знаний, что принесли миру просветители XVIII в., к числу которых принадлежал и сам Гёте. Фауст стремится охватить мир в его целостности, просветители же изучают природу, расчленяя ее на части:

    * Во всем подслушать жизнь стремясь,
    * Спешат явленья обездушить,
    * Забыв, что если в них нарушить
    * Одушевляющую связь,
    * То больше нечего и слушать.

По предположению исследователей, эта сцена была написана Гёте первой, еще до появления общего замысла произведения. По-видимому, это была вначале просто озорная шутка, отразившая настроения самого Гёте в бытность его студентом. Из   тесной   кельи ученого  Фауст  рвется  к жизни, природе, людям, хотя и знает, что в людях немало пороков.

    * Мы побороть не в силах скуки серой,
    * Нам голод сердца большей частью чужд,
    * мы считаем праздною химерой
    * Все, что превыше повседневных нужд.
    * Живейшие и лучшие мечты
    * В нас гибнут средь житейской суеты.
    * Мы драпируем способами всеми
    * Свое безволье, трусость, слабость, лень.

Но тем важнее противостоять этим слабостям и в себе и в других, тем нужнее поиски истины. «Мещанин подстригает свой садик под рай», - иронизирует герой «Страданий юного Вертера», Фаусту ничуть не менее чужда мещанская самоудовлетворенность. Этим свойством Гёте наделяет Вагнера, помощника Фауста, ученого-книжника, склоняющегося перед авторитетами и мало связанного с реальной жизнью. «Несносный, ограниченный школяр!» - говорит о нем Фауст раздраженно. Вагнер и сам признается в своей бескрылости:

    * Ах, господи, ведь жизнь-то недолга,
    * А путь к Познанью дальний. Страшно вчуже…

Так рядом с Фаустом возникает его антипод, обозначается контраст: Фауст-Вагнер.
В ходе действия в трагедии вырастает целый ряд контрастных противопоставлений ситуаций и персонажей: Фауст и Вагнер, Фауст и Мефистофель, Фауст и Маргарита, Фауст и Гомункул (искусственный человечек), Фауст и Елена Прекрасная, Фауст и император.