Такими самыми горькими и правдивыми были слова Моисея, когда он обращается к еврейскому народу, который потерял веру в свои силы. Этот большой пророк грозится и плачет, ненавидит и безмерно любит тех, кто выгоняет его прочь. Вечная трагедия непринятия и непонимание народом своего вождя. И сердце его рвется от карающего грома проклятий, жуткого сожаления, от огромной невыразимой любви к Израилю.
О Израиль!
Если бы ты знал,
Чего в сердце том полно!
Если бы знал, как люблю я тебя!
Как люблю невыразимо!
Ты мой род, ты душа моя,
Ты вся честь моя и слава...

Злой дух пустыни подвергает испытанию силы Моисея, обвиняя его в том, что вывел народ из рабства, чтобы самому не быть рабом, а потом стать фараоном душ человеческих. Но совесть пророка чиста, так как он в самом деле слуга народный, «душа души его». Но когда Моисей на миг теряет веру в правильность своих поступков, наступает его смерть как вождя и Божье наказание: нога Моисея так и не ступит не землю Палестины, он только увидит ее издали. Но смерть его пробудит те большие силы, которые дремали в душе народа. Потеряв пророка, люди ощущают страшное духовное сиротство. Обещанный народу край - это не «сокровища земли», а «сокровища духа», которые и «извергов ленивых» создадут «людей-героев». И теперь из массы народной, рожденный ее духом, появляется новый вождь Егошуа, который и поведет народ по этому пути.


 








Так создавал Франко могущественный образ пророка. Народ возникает в поэме как масса, как образ с единым лицом (за исключением Авирона и Датана). Смерть вождя становится началом движения вперед. И пусть светлым пророчеством большого Каменщика заворачиваются наши раздумья над поэмой «Моисей»:

И придет время, и ты огнистым видом
Засияешь у народов вольным кругом,
Тряхнешь Кавказ, впережешся Бескидом,
Покатишь Черным морем гул воли
И глянешь, как хозяин домовитый,
По своему дому и во своем поле.