Композиция, структура первых книг Цветаевой, их исповедальность целиком реализует представление о символистском сборнике. Вся архитектоника книг: название разделов, эпиграфы, служащие ключом к их  содержанию, заголовки стихотворений - раскрывает последовательность этапов пути героини от безмятежного счастья детства к утрате изначальной целостности. Дружба с Элиссом, поэтом и критиком журнала «Весы» во многом определила поэтические направления молодой Цветаевой.

В первых сборниках  Цветаевой  критика отметила хорошую школу стиха, его музыкальность и изящество. Модная тогда напевная декламация отразилась в звукозаписи и синтаксисе стихотворений. Знакомство с Волошиным  в конце 1910 года значительно расширило круг литературных интересов Цветаевой. Сказывается это и на стихах «Волшебного фонаря». Они менее подражательны, хотя и продолжают избранную в начале тему «детскости». Однако во второй книге на фоне пристрастия поэтессы  к поэтизации героического проступает ироническое отношение к быту. Изменение сути поэтического образа повлекло и формальную перестройку стиха. Цветаева печатается в «Альманахе муз», в журнале «Северные записки», выступает на поэтических вечерах. В  1916  году  «Северные  записки» опубликовали ее перевод романа Анны Ноайль «Новое упование». События первой мировой войны вносят новый пафос в русскую поэзию. В лирике Цветаевой, как и  у многих поэтов, намечается новый этап. С увлечением Цветаева пробует себя в драматургии. Для театра - студии МХАТа ею написано 6 пьес: «Черный валет», «Метель»,  «Фортуна»,  «Феникс». Отдельным изданием была напечатана поэма - сказка «Царь - Девица» в 1920 году. В это же время создается поэма «На красном коне». В 1920 г. в свои 27 лет она уже предчувствовала трагизм своей судьбы и печальный конец земной жизни. До 1941 года оставался еще 21 год, но этот дар, дар поэтессы, данный ей свыше, помог выразить свою будущую судьбу содержанием стихов:

    * «Знаю, умру на заре!
    * На которой из двух,
    * Вместе с которой
    * не решить по заказу».

В стихотворении дана своеобразная интерпретация одной из «вечных тем» жизни и смерти, которые у Цветаевой затронуты и раскрыты очень глубоко и ясно. Символом, олицетворяющем человеческую жизнь, является «факел». Огонь, пламя, горящий факел - эта символика прослеживается очень ярко, как в ранней поэзии Марины Ивановны, так  и  особенно  в  более  поздней, «предсмертной». В стихотворении прослеживается не вся жизнь в ее последовательном развитии от рождения до перехода в небытие, а одно лишь мгновение, когда мысль человеческую пытается парализовать предчувствие близкой  смерти. Дважды повторяется в тексте тревожное, отчаянное восклицание: «Знаю, умру на заре!». Кажется, минет короткая пауза и грянет выстрел, и унесется в небо трепетная «Лебединая душа»…

    * Знаю, умру на заре!
    * Ястребиную ночь
    * Бог не пошлет по мою лебединую душу!

 





Кто же эта, жертва будущей трагедии? Читатель становится невольным соучастником, сопереживателем трагедии той, чья совесть не  позволяет молчать.  Стихотворение  «Знаю,  умру  на  заре!»  написано  в  годы братоубийственной гражданской войны, когда поэтесса, не понимающая и не принимающая проповеди зла во имя добра, почувствовала себя пригвожденной «к позорному столбу» (Пригвожденная к позорному столбу» 1920 г.) теми, кто наступал «на горло собственной песне», или молчащим, стыдливо пряча глаза. Тогда и вырываются у нее слова измученной, но несломленной души:

    * И не на то мне пара крыл прекрасных
    * Дана, чтоб на сердце держать пуды.
    * Спеленатых, безглазых и безгласных
    * И не умножу жалкой слободы.

Таким образом, делая выбор между жизнью и смертью, она предпочитает смерть, так как это единственный путь к духовной и душевной свободе. Ее мольбы о любви и сострадании, ее просьбы о разуме человеческом были не слышны. Она просила, кричала в никуда. Предположим, что смерть неизбежна в данное время. Время гибели названо неопределенно: «на заре». Ну почему именно на заре, трудно сказать, может быть, заря была любимым временем суток М. Цветаевой, а может, наоборот, самым ненавистным, ведь заря это время, когда человек остается наедине с самим собой и своими мыслями. Она любила быть одна, но не выносила одиночество в кругу родных.

    * «Ах, если б можно, чтоб дважды мой факел потух!» Желание полюбоваться прекраснейшими картинами природы: заходом и восходом солнца, желание неосуществимое, но оно понятно, так как человеку все человеческое присуще. «Чтоб на вечерней заре и на утренней сразу!» Желание, которое выглядит, довольно странно, нельзя умереть «сразу», одновременно вечером и утром. Фраза: «Пляшущим шагом прошла по земле! - неба дочь!

С полным передником роз! - Ни ростка не наруша!» усиливает трагический смысл. Здесь мы видим непоколебимость и стойкость поэтессы-героини, как она пляшущим шагом, смело прошла свой жизненный путь, рассмеялась всем бедам в лицо. «Ястребиную ночь Бог не пошлет по мою лебединую душу!». Этот порыв является, пожалуй, надеждой, чем уверенностью, но это мало что меняет, так как это голос сознания поэтессы-героини, перекликающийся с фразой: «Знаю, умру на заре!». «Отведя нецелованный крест», героиня отказывается от исповеди, ибо нет греха: «лебединая душа» невинна, непорочна, и ей не за что просить прощения.

Последняя фраза рокового предзнаменования ставит заключительную точку, подводит черту: «Я и в предсмертной икоте останусь поэтом!». Звучит уверенность поэта в своей верности искусству, здесь чувствуется ее нотка, ее неповторимый глубокий стих. В мае 1922 г. Цветаева с дочерью решает уехать за границу. 11 мая они прощаются с родиной и 15 мая приезжают в Берлин, где Эренбург устраивает их в русский пансион. В Берлине происходит встреча Сергеем Эфроном, прибывшим из Праги, где он учился в университете. За два с половиной месяца  Цветаева пишет более 20 стихотворений, непохожих на прежние, знаменующих новый этап творчества, лирика ее становится более усложненной, самоуглубленной. Среди них - «Есть час на те слова…», цикл «Земные приметы», «Берлину». Некоторые из них обращены к А.Г. Вишняку, владельцу русского издательства «Геликон» в Берлине, где вышла ее книга «Ремесло» Благодаря дружественным отношениям России и Германии в ту пору, в Берлине жило не мало писателей - М. Горький, А. Толстой, приезжали В. Ходасевич, Н. Берберова.