«Москва! Как много в этом звуке для сердца русского слилось!» — писал А. С. Пушкин. Вслед за Пушкиным тема Москвы является одной из центральных в поэзии М. Цветаевой.

Московские улицы, московский пейзаж — постоянный фон переживаний поэта, начиная с самых ранних стихотворений. Уже в сборнике «Волшебный фонарь» М. Цветаева обращается к романтическому прошлому города:


Домики с знаком породы

С видом его сторожей...

Синие подмосковные холмы,

В воздухе чуть теплом — пыль и деготь...


Москва в поэзии М. Цветаевой предстает как средоточие духовной культуры и истории. Связь поэта и родной земли неразрывна:


У меня в Москве — купола горят,

У меня в Москве — колокола звонят,

И гробницы, в ряд, у меня стоят, —

В них царицы спят и цари.


Центральное произведение М. Цветаевой, посвященное данной теме, — цикл «Стихи о Москве». На нем я хочу остановиться подробнее.

Прежде всего в цикле передается глубокая взволнованность поэта, созерцающего любимый город. Любовь, доходящая до восторга, — таково чувство, пробуждающееся в душе. Стихи звучат торжественно и радостно.


Облака — вокруг,

Купола — вокруг.

Надо всей Москвой —

Сколько хватит рук! —

Возношу тебя, бремя лучшее,

Деревцо мое

Невесомое!


Центром этого города является духовность. В этом городе жива


 




народная вера, снова и снова появляются в цикле «сорок сороков церквей».


По церковке — все сорок сороков

И реющих над ними голубков,

И Спасские — с цветами — ворота,

Где шапка православного снята.

И целых сорок сороков церквей

Смеются над гордынею царей!

Семь холмов — как семь колоколов,

На семи колоколах — колокольни.

Всех счетом: сорок сороков, —

Колокольное семихолмие!


Вера создает особую атмосферу в городе. Люди здесь не становятся святыми, они, как и везде, грешные, несчастливые, однако чувствуют, что Бог — рядом, и потому искренно покаяние, чисты слезы:


На каторжные клейма,

На всякую болесть, —

Младенец Пантелеймон

У нас, целитель, есть.


Ощущение постоянного присутствия Бога настраивает душу на высокий лад. Возникает желание уйти от обыденной жизни, от будничности. Поэт становится одним из «смиренных странников, во тьме поющих Бога». Москва полностью преобразует личность поэта, проясняет в ней ее духовную природу:


Я — двойника нащупавший двойник —

Сквозь легкое лицо проступит — лик.

О, наконец тебя я удостоюсь,

Благообразия прекрасный пояс!