А. П. Чехов – писатель, творчество которого приходится на рубеж XIX и XX веков, что определяет своеобразие его произведений: они сочетают в себе черты обоих временных пластов. Создается ощущение, что Чеховым заканчивается одна эпоха и начинается другая. Из всех литераторов нового времени Лев Толстой только в Чехове увидел серьезного соперника – автора, который делал что то безусловно новое и безусловно важное. Необходимо сказать о том, что и Чехов в свою очередь относился к Толстому не менее серьезно. Однако, с другой стороны, известно много негативных высказываний писателей друг о друге. Так, Толстой всегда порицал Чехова за отсутствие какой либо этической программы, а Чехов Толстого – за морализаторство, проповеди во многих его произведениях, этический пафос – чрезмерный, с точки зрения Чехова. Центральным моментом, таким образом, становится отношение к жизни и человеку, изображению их непростых взаимоотношений. Чехов смог совершенно по другому, чем это было в классических произведениях русской литературы до него, подойти к изображению жизни, стать художником жизни как таковой.
Чеховские рассказы и повести не поддаются прямолинейному истолкованию, сопротивляются «железному аршину» шаблонных схем и канонических воззрений. Герой повести «Три года» Костя Кочевой самоуверенно говорит: «…Те же романы, где ах да ох, да она его полюбила, а он ее разлюбил, – такие произведения, говорю я, ничтожны и черт их побери». Однако столь пренебрежительно предложенная фабула как раз и лежит в основе этой повести, где горько «разминулись» чувства Алексея Лаптева и Юлии. «Она его полюбила», когда он, истомленный сознанием, что Юлия вышла за него лишь потому, что тяготилась жизнью с отцом, «ее разлюбил». «Ничтожная» фабула, претворенная в судьбах конкретных персонажей, неповторимо преображает «вечный» сюжет.
Наследник богатейшей купеческой семьи, Лаптев глубоко несчастен. Он и его брат – такие же рабы «дела», как и бесправные приказчики и прочие служащие их предприятия. И выхода из тягостного круга не находится, хотя объективных причин для тоски Лаптева, не сложившейся в итоге судьбы Юлии совершенно никаких нет – они оба умные и тонко чувствующие люди, вполне благополучные – и в социальном плане в том числе. Так, вместо любовной идиллии с благополучным концом формируется полная драматизма повесть. Собственно, почему? Потому что никаких внешних причин для счастья или, наоборот, несчастья Чехов не привносит в создаваемый им сюжет. Рассказ оказывается максимально приближен к реальной жизни, в которой счастье, понимание между людьми и благополучные финалы – явления крайне редкие и, по большому счету, случайные. Рассказ очень схож с жизнью, и именно поэтому Чехов не обнаруживает здесь никаких оснований для выведения какой либо морали – она слишком далека и неприменима к жизни, не подчиняющейся внешним законам, навязываемым ей со стороны.

 



В самых обычных, заурядных и приземленных людях в рассказах Чехова могут обнаружиться внезапно огромный потенциал и богатый внутренний мир. Так происходит в рассказе «Душечка». Героиня простодушно вторит и даже, на первый взгляд, бездумно вторит всем высказываниям каждого своего нового избранника. Она утверждает, что нет ничего важнее и значительнее театра, будучи замужем за содержателем увеселительного заведения, где ставили спектакли. Став женой управляющего лесным складом, домоседа по характеру, она удивляется: «В театрах этих чего хорошего?» Она кажется пустой формой, которая может принять абсолютно любое содержание, которое на нее саму никак не повлияет. Однако в финале рассказа она безгранично привязана к чужому ребенку, который оказывается совсем не нужен своим собственным родителям, и во многом заменяет ему мать. Таким образом, это отнюдь не пустая форма, героиня способна на действительно глубокую и искреннюю привязанность и заботу к другому человеку – даже не родному ей.
Но очень часто в рассказах Чехова происходят изменения человека совсем в другую сторону – тоже никак не мотивированные внешними причинами. Так, счастье Никитина с Машей Шелестовой в рассказе «Учитель словесности» постепенно сменяется тоской и скукой. Мечтавший о любви доктор Старцев, не получив взаимности в своей любви к поверхностной и эгоцентричной девушке, входит во вкус накопительства, становится груб с больными, которые даже перестают быть людьми в его глазах, убивает время за карточной игрой. Во время второй встречи с бывшей возлюбленной в нем внезапно просыпается тот, другой Старцев, но возрождения не происходит: герои расходятся навсегда, а перемены, произошедшие в Старцеве, который уже превратился в Ионыча, оказываются фатальными для его личности. Но часто Чехов не торопится давать однозначную оценку своим персонажам, угадывая в них какие то иные возможности, пусть и далеко не всегда реализуемые. Так, Никитину «страстно, до тоски» захотелось какой то иной жизни.
Разительная перемена происходит в самодовольном Гурове после встречи с Анной Сергеевной («Дама с собачкой»): жизнь, казалось, уже была для него безнадежно прожитой. Кроме того, герой думал, что он знает о своей курортной знакомой, как и о любой женщине, абсолютно все. Единственное, что ему оставалось, – это безнадежная скука. Однако случайная встреча с женщиной, которую он внезапно полюбил, переворачивает и его жизнь, и его представления о ней. Повстречав Анну Сергеевну на курорте, Гуров рассматривает ее как одну из многих – она же оказывается единственной, и вместо курортного романа, на который он рассчитывал, герой встречает свою настоящую любовь.
Персонаж рассказа «Скрипка Ротшильда» гробовщик Яков после смерти жены совершенно по другому начинает смотреть на прежде всецело занимавшие его материальные вопросы. И внезапно открываются простые, но ошеломляющие истины. Примечательно то, что этого прозрения также могло и не случиться – в соответствии с совершенно непредсказуемой сущностью самой жизни.
Человек в рассказах Чехова проявляет себя с разных сторон: он может быть возвышенным, духовным и не понимающим самых элементарных истин о себе, способным к разительным внутренним переменам и духовному росту, но одновременно и к полной деградации. К одному только Чехов относился с непримиримой и нескрываемой враждой – к упрощенным геометрическим формулам, в которые слишком прямолинейные люди часто пытаются вписать всю жизнь и будущее, но за которыми на самом деле скрываются незрелость и абсолютное непонимание жизни. Именно поэтому Чехов смог стать настоящим художником жизни.