Чехова называют мастером короткого рассказа и непримиримым обличителем пошлости и мещанства. Тема духовного перерождения человека, неумение противостоять мещанской среде постоянно волновали писателя. Отношение Чехова к человеку было взыскательным. Он презирал обывателей, живущих в своем «футлярном» мирке, отгородившись от жизни, и не боялся обнаружить «темные закоулки» души. Но делал это, пробуждая мучительное сожаление о растраченных человеком впустую способностях.

Обычно его рассказы сосредоточены на одной, характерной, фигуре. Таков, например, герой рассказа «Ионыч» Дмитрий Ионыч Старцев, назначенный земским врачом в Дялиж, в девяти верстах от губернского города С., скучного, однообразного, обыденного. В начале повествования мы видим юношу, преданного своему делу, отдающего всего себя работе. После знакомства с Туркиными, «самой образованной и талантливой семьей в городе», он целый год не может найти время, чтобы вновь побывать у них, - так много работы в больнице.

Влюбившись в дочь Туркиных Екатерину, Старцев говорит с ней о литературе, искусстве, с удовольствием беседует о прочитанных ею книгах. Но на предложение руки и сердца Екатерина отвечает отказом: «Человек должен стремиться к высшей, блестящей цели, а семейная жизнь связала бы меня навеки». Отказ оскорбляет его самолюбие. Три дня он не ел, все валилось у него из рук. А Екатерина Ивановна уехала поступать в консерваторию в Москву.

Шло время; Старцеву казалось, что в его жизни все по-прежнему, не заметил, что до неузнаваемости изменился сам. Теперь у него, раз¬богатевшего, обширная практика, «он пополнел, раздобрел и неохотно ходил пешком, так как страдал отдышкой». Он встречался со многими людьми, но ни с кем не сходился близко. В городе Старцев получил прозвище «поляк надутый». От посещения театра и концертов он отказался, зато каждый вечер часа по три играл в карты. Незаметно, мало-помалу его захватила новая страсть - копить деньги и класть их на текущий счет.

Через четыре года в город возвращается Екатерина, которая вос¬принимает Старцева таким, каким знала ранее, - идеальным и возвышенным человеком, ведь он служит людям. Но Старцев уже не таков. «Как мы поживаем тут? Да никак. Старимся, полнеем, опускаемся. День да ночь - сутки прочь, жизнь проходит тускло, без впечатлений, без мыслей», - честно говорит он Кате. И при этом думает о семействе Туркиных: «...если самые талантливые люди в городе так бездарны, так что же должен быть город».

Проходит еще несколько лет, и мы видим, что земский врач уже ничем не отличается от окружающих. Теперь все зовут его просто Ионычем. Он заплыл жиром, его одолела жадность, сильно изменился его характер: стал тяжелым, раздражительным. Принимая больных, он сердится, стучит палкой, кричит неприятным голосом: «Извольте отвечать только на вопросы!» Чехов пишет: «Он одинок. Живется ему скучно, ничто его не интересует».
Что произошло? Почему из горячего юноши Дмитрий Старцев превратился в ожиревшего, жадного и крикливого Ионыча? Среда за¬ела? Или он сам растерял все лучшее, что было в нем смолоду? Самой постановкой таких вопросов читатель выносит Ионычу свой приговор: нельзя списывать все на формулу «среда заела». Человек должен бороться за лучшее в себе.
Духовными братьями Ионыча являются и герои рассказов «Человек в футляре» и «Крыжовник», объединенных общей идеей разоблачения «футлярной» жизни. В этих рассказах писатель выступает против духовного одичания, обывательщины, охвативших значительные слои русской интеллигенции.


 



Главный герой рассказа «Человек в футляре» - учитель Беликов, которому враждебно все новое, не зря он преподает древнегреческий и постоянно хвалит прошлое. У этого человека было постоянное и не¬преодолимое стремление «окружить себя оболочкой, создать себе, так сказать, футляр, который уединил бы его, защитил бы от внешних влияний». Даже «мысль свою Беликов... старался запрятать в футляр. Для него были ясны только циркуляры и газетные статьи, в которых запрещалось что-нибудь». Такое впечатление, что Беликов боится даже самого себя. Наверное, поэтому решение жениться действует на него губительно. Он «похудел, побледнел и, казалось, еще глубже ушел в свой футляр». Его слова «Как бы чего не вышло!» стали классической формулой трусости. Как ни странно, но именно такого Беликова в городе боялись все: коллеги-учигеля, гимназисты и даже директор.


В этом нет ничего странного и удивительного: опасность беликовых для окружающих в том, что они душат все живое. Под влиянием таких, как Беликов, за десять-пятнадцать лет в городе стали бояться всего: громко говорить, посылать письма, знакомиться, читать книги, помогать бедным, учить грамоте. В «беликовщине» воплощены косность, желание остановить жизнь, погрузить ее в мещанское болото, сделать нормой жизни доносительство.
Только в гробу Беликов обретает выражение «кроткое, приятное, даже веселое, точно он был рад, что его положили в футляр, из которого он уже никогда не выйдет. Да, он достиг своего идеала!» Город хоронит Беликова с удовольствием, но проходит неделя, другая, и жители города осознают, что они не обрели свободы, что им не стало лучше: «И в самом деле, Беликова похоронили, а сколько еще таких человсков в футляре осталось, сколько их еще будет!»

Для героя другого рассказа Чехова, «Крыжовник», своеобразным футляром становится «усадьба с крыжовником», к приобретению которой сводились все его жизненные помыслы. Ради воплощения своей мечты Николай Иванович готов недоедать. Женившись без любви на ста¬рой, некрасивой вдове, у которой «водились деньжонки», он держит ее впроголодь, и та скоро умирает.

Став владельцем имения, прежний работяга-чиновник превращается в настоящего барина, говорящего, «точно министр». Он постоянно повторяет «мы, дворяне», «я как дворянин», напрочь забыв, что его отец был мужиком, а дед-солдатом. Меняется его внешность: он «постарел, пополнел, обрюзг», и сам он, и его кухарка, и даже его собака стали похожи на свиней. Теперь он даже рассуждать стал по-иному: образование для народа преждевременно, телесные наказания в некоторых случаях полезны и незаменимы.

«Принято говорить, что человеку нужно три аршина земли. Но ведь три аршина нужны трупу, а не человеку», - говорит устами рассказчика Чехов. Если в рассказе «Человек в футляре» господствует мысль «Как бы чего не вышло!», то в «Крыжовнике» рассказчик Чимша-Гималайский страстно восклицает: «Больше так жить невозможно!»

Писатель видел выход в одном: «Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные, что, как бы он ни был счастлив, жизнь рано или поздно покажет ему свои когти...» Таким человеком с молоточком, не дающим успокоиться, был, в сущности, сам Чехов. Пробуждая людей к яркой, свободной жизни, писатель страстно призывал: «Пока молоды, сильны, бодры, не уставайте делать добро!»

Во всех этих рассказах внимание писателя сосредоточено не только на содержании историй, но и на раздумьях рассказчиков. Каждый из них являет читателю свой неповторимый путь к правде. По-разному - с чувством безысходности, страстным осуждением, грустью утраты - они каются в былом заблуждении, неспособности «исходить из высшего». Каждый вступает в спор с собой, прежним, и эти переживания вызывают теплое сочувствие автора, а вместе с ним и читателя. И каждый из рассказов Чехова осуждает то, что подавляет человека, мешает его счастью, от чего веет пошлостью, все, что ведет к несвободе личности.