В этом рассказе писатель вернулся и к перспективе новой жизни, открывающейся перед юной героиней. У Нади Шуминой, героини этого рассказа, рождается и постепенно растет неприязненное чувство к родному дому, к семье, в которой она воспитывалась и которая готовила ее к жизни по образцу и подобию женщин прежних поколений. В отличие от Лизы Ляликовой, у Нади есть друг, который помогает развитию в ней этого чувства. Это Саша, дальний родственник семейства Шуминых, частый гость в доме. Художник и архитектор по образованию, служащий московской литографии, Саша болен чахоткой. Но он менее всего занят заботами о своем здоровье. В рассказе это самое активное действующее лицо. Ему не нравится многое в доме, и он не скрывает этого. Резкими критическими замечаниями о праздном, неинтересном окружении Нади, об отсутствии нравственного оправдания того уклада жизни, к которому Надю приучили мать и бабушка, он в конце концов достигает того, что в ее душе совершается переворот.

В разгар свадебных приготовлений Надя решается на небывалый для того времени по смелости шаг - убегает и от жениха, ставшего ей неприятным (при всей его образованности и добропорядочности она теперь только почувствовала, как он не умен и фальшив)’, и от бабушки, властно руководившей всем этим хлопотливым, но внутренне праздным мирком, показавшимся ей вдруг невыносимо скучным, и от матери, которая тоже перестала быть для нее эталоном ума и красоты. Она бросает дом и прекрасный сад, где весной ей бывало так хорошо, и бежит без оглядки, бежит - хотя со слезами, но с радостью, с надеждой. Не испугавшись возможного материнского проклятия, Надя мужественно вынесла испытание, на которое сама себя обрекла.

В центре этого рассказа Чехова - история девичьей души, постепенное ее освобождение от плена косных представлений о людях и о жизни вообще. И не будем умалять собственных усилий Нади в совершившейся в ней перемене: уговоры Саши падали на благодатную почву (Саша гостил у Шуминых не первое лето и к началу повествования уже жил в доме дней десять).

Вспомним самое начало рассказа, где есть строки, намекающие на то, что в душе Нади уже началось смятение. Наслаждаясь майским вечером в саду, Надя, только что вышедшая из дома, где вместе с домашними в этот вечер были и гости, в мыслях была не с ними. «Ей хотелось думать, что не здесь, а где-то под небом, над деревьями, далеко за городом, в полях и лесах, развернулась теперь своя весенняя жизнь, таинственная, прекрасная, богатая и святая, недоступная пониманию слабого, грешного человека. И «хотелось почему-то плакать».

Прямым продолжением этой мысли звучат строки о том, что когда Надя смотрела в окна дома, где шли приготовления к ужину, т. е. к тому, что было здесь, ей «почему-то казалось, что так теперь будет всю жизнь, без перемены, без конца!». Еще бессознательно (отсюда все эти «почему-то», возникающие в повествовании, когда речь идет о настроении героини), Надя в самом начале рассказа уже готова к тому, чтобы желать и «перемены» и «конца» того, что сейчас происходит в доме, во имя еще неизвестной для нее идеальной жизни, которую она пока отождествляет с жизнью природы, пробуждающейся весной. (Пробуждение природы автор связывает, таким образом, с расцветом в душе героини нового отношения к жизни.) Потом безотчетная тоска сменилась более ясным чувством. Во всем этом роль Саши как учителя Нади, конечно, была велика, но и Надя была способной ученицей. И настал момент, когда она своего учителя переросла.

Когда, прожив самостоятельно осень и зиму в Петербурге, Надя возмужала и вновь встретилась с Сашей в Москве, то «почему-то показался он Наде серым, провинциальным». Она чувствовала инстинктивно  (отсюда опять это «почему-то»), что стала сильнее Саши. Уже после его смерти она заглянула последний раз в пустую Сашину комнату в бабушкином доме и, полная благодарности, простилась с тем, кто сделал для нее так много, но уже сделал свое дело - дал ей ,путевку в новую жизнь. «Прощай, милый Саша!» - думала она, прощаясь, в сущности, со всем, что теперь для нее отошло в прошлое. И позднее, снова уезжая из дома после летних каникул, она уже «покинула город, как полагала, навсегда». Мы расстаемся с живой и веселой героиней, способной преодолеть все предстоящие ей трудности, ясно осознавшей, наконец, истинную цель жизни.


 






Прозрение, приходившее и прежде к чеховским героям, впервые обернулось в рассказе «Невеста» практическим разрывом с прежним укладом жизни. Исключением был, пожалуй, только Михаил Полознев из повести «Моя жизнь» (1896), сын дворянина, ушедший из благоустроенного отцовского дома в артель маляров, но эта его акция, судя по финалу повести, сильная в своем отрицании ханжества благообразного культурного общества, не имела в своей основе твердой положительной идеи. Будущее По-дознева неопределенно. Самые обнадеживающие для него перспективы - заботиться о воспитании прелестной девочки, оставшейся после смерти Клеопатры, сестры Полознева, и общаться с достойной девушкой Анютой Благово, верно любящей его, но не вызывающей у него ответного чувства. Вот и все, что останется когда-нибудь от бунтарского духа героя, осмелившегося бросить вызов сильным мира сего. Не очень-то много.

Проблему, над которой бились многие герои Чехова, имевшие большой жизненный опыт и более высокий интеллектуальный уровень, чем Надя, Чехов почему-то доверил впервые решить ей, еще не искушенному в жизни молодому существу. Очевидно, разрыв героя с прошлым для Чехова был важен не столько как результат продуманного анализа общественных отношений, выстраданного долгой практикой, сколько как проявление непосредственного чувства - чувства страстного, бескомпромиссного протеста против этих отношений.

На такую остроту чувства люди более всего способны в молодости.

Своим отношением к старой и новой жизни чеховская Надя напоминает Верочку Розальскую, героиню романа Чернышевского «Что делать?» (1864) до ее замужества. Нежелание жить прежней жизнью у обеих девушек растет под влиянием дружбы с более опытным товарищем. Отвращение Верочки к нечистой морали и грубости, которая окружала ее с детства, после бесед с Лопуховым переходит в страстное стремление приобщиться к иным, высоким нормам морали и к иной, разумной и содержательной жизни. Она уходит из семьи, считаясь, как и чеховская Надя, невестой богатого и любящего человека. Этот уход героини Чернышевского из старого мира в мир новых людей в литературе XIX века был не первым «уходом» русской девушки из семьи, от выгодного жениха. До Веры Павловны подобный поступок совершила Елена Стахова, героиня романа Тургенева «Накануне» (1859). Тургеневская героиня начинает новую жизнь за пределами родины, присоединившись к народно-освободительной борьбе болгар. Героиня Чернышевского делает это иначе: она присоединяется к передовым людям России, пытающимся радикально изменить жизнь в стране.

Поступок чеховской «невесты» безмерно скромнее, чем то, что совершили Вера Павловна и Елена Стахова, но для своего времени он имел немаловажное общественное значение. К роману «Что делать?» восходит не только конкретное событие - уход невесты из дома и отказ от замужества. Чернышевский предвосхитил и символический характер образа «невесты» (недаром он вынесен в заглавие чеховского рассказа) в аллегорической «невесте своих женихов, сестре своих сестер».