В годы работы в Мангейме у Шиллера появилась уверенность в правильности избранного им пути. Если раньше он вынужден был скрываться, вести уединенный образ жизни, то теперь он всюду желанный гость, знакомства с ним ищут, быть в его обществе считают честью. Вращаясь в различных сферах мангеймского общества, Шиллер постепенно избавляется от неуклюжих манер, от свойственной ему застенчивости.

Были закончены «Философские письма» - самое значительное философское сочинение молодого Шиллера, написанное в эпистолярной форме. В предисловии автор пишет: «Несколько друзей, одушевленных одинаковой любовью к истине и нравственной красоте, пришедшие совершенно разными путями к одному и тому же убеждению и взирающие теперь успокоенным взглядом на пройденный путь, решили изобразить в образе двух юношей различных характеров некоторые перевороты и эпохи мышления, некоторые блуждания мудрствующего разума и представить их свету в форме переписки»

Первоначально предполагалось, что «Философские письма» будут действительно коллективным сочинением Шиллера (выступающего под именем Юлия) и Кернера (выступающего под именем Рафаэля), но последний ограничился написанием лишь одного письма, и Шиллер сам написал все остальные письма Юлия и, Рафаэля.

В «Философские письма» вставлен целый трактат «Теософия Юлия». Изложенные в нем мысли о религии, природе, человеке являются характерными для философии сентиментализма XVIII века. Этот раздел, несомненно, написан раньше всех остальных и по духу близок стихам «Антологии на 1782 год». Он связан еще с мировоззрением «бури и натиска». Но сами «Философские письма», созданные в основном уже позднее, отражают тот перелом в мировоззрении, который в эти годы переживал Шиллер.



 




Мечтательный идеализм Юлия противостоит «скептицизму и свободомыслию» Рафаэля, то есть материализму XVIII века, который, как мы знаем, понимался Шиллером как философия эгоизма и эпикурейства. Мещанские идеалистические предрассудки против материализма, свойственные Шиллеру в период «бури и натиска», еще усилились в эти переломные годы, хотя пока, в этом сочинении, его идеалистические воззрения не были еще оформлены в определенную философскую систему.

Убедившись в том, как много пробелов имеется в его общем образовании и как много придется ему учиться, чтобы быть на высоте исторических, философских и художественных знаний эпохи, Шиллер со свойственным ему пылом отдается научным занятиям. Особенно привлекала поэта история. Он читает книги по истории нидерландской революции, которая его заинтересовала в связи с работой над «Дон Карлосом», а также занимается изучением материалов по истории Тридцатилетней войны. Так, он сообщает Кернеру в письме от 15 апреля 1786 года: «С каждым днем мне все дороже становится история. На этой неделе я читал книгу по истории Тридцатилетней войны, и голова моя все еще не остыла от этого чтения. Подумать только, что эпоха величайших национальных бедствий была одновременно блистательнейшей эпохой человеческой силы! Сколько великих людей породил этот мрак! Мне бы хотелось лет десять кряду не изучать ничего, кроме истории. Кажется, я стал бы совсем другим человеком».

Живя в Лейпциге и Дрездене, Шиллер установил связи с местными литературными кругами. Из новых знакомых этих лет необходимо особенно выделить известного издателя Гешена в Лейпциге, который в дальнейшем издал целый ряд произведений Шиллера. В 1786-1787 годах поэт через Кернера был введен в дрезденское общество. Здесь он познакомился с красивой дочерью офицерской вдовы Марией Генриеттой фон Арним, в которую он влюбился. Однако мать девушки весьма высоко ценила богатство и ни во что не ставила талант, поэтому она не допускала даже мысли, что ее дочь может стать женой бедного поэта. Кернер уговорил Шиллера уехать из Дрездена, чтобы вылечиться от этой безнадежной любви.

Шиллер мог сделать выбор между двумя городами, куда его усиленно приглашали, - между Гамбургом и Веймаром. Крупнейший немецкий актер того времени Фридрих Шредер недавно оставил Вену и сделался директором Гамбургского национального театра, в котором два десятилетия назад работал Лессинг. Шредер был в восторге от новой, недавно законченной драмы Шиллера «Дон Карлос» и прислал автору приглашение переехать в Гамбург для работы в руководимом им театре. Шредер писал Шиллеру: «Я дивился смелой идее в «Разбойниках», дивился «Фиеско», но всегда сомневался, чтобы такое высокое дарование могло прийти к простоте и естественности, необходимым для успеха каждого драматического произведения. Но ваш «Карлос» доказал мне противное, и я ничего так не желаю, как ближе сойтись с вами,- с вами, ибо только вы можете осуществить мои идеи».

В предложении Шредера было много заманчивого. Но по трезвом размышлении Шиллер пришел к выводу, что новая попытка работать в театре закончится таким же крахом, как три года тому назад в Мангей-ме, что театральная среда неминуемо вовлечет его опять в свои будничные дрязги, сплетни и ссоры. Поэтому Шиллер предпочел поехать в Веймар, куда его усердно приглашал Виланд для сотрудничества в издаваемом им литературном журнале «Немецкий Меркурий». Веймар привлекал Шиллера тем, что, с тех пор, как там поселились Виланд, Гете и Гердер, этот город стал центром немецкой литературы.